Преследовать ускользнувшего врага у Буса и бывших с ним русов уже не было сил и возможности: в пору бы отбиться самим от озверев-ших готов.
К утру сражение на лесной опушке было окончено. Все готы, за исключением двух десятков тяжелораненых, уже безоружных и между стонами требующих добить их, были мертвы.
Бус соскочил с коня и, придерживая его за уздечку, присел на кор-точки у одинокой березки, облокотившись о ствол спиной. Тело после долгой езды и смертельной сечи гудело и требовало отдыха — ведь уже не мальчик, давно за пятьдесят перевалило.
— Князь, — подскакал к нему на взмыленной лошади, не дав пере-дохнуть и перевести дыхание, сотник Яр, — в шатрах несколько девиц захвачено, в том числе две совсем голые — в королевском…видать, на-ложницы.
— Одеть. С собой заберем. Хоть и обуза, да не бросать же их на са-мом деле одних в лесу волкам на съедение, — отрывисто, с придыханием (еще не успел отдышаться после сечи) приказал Бус.
— Конечно… — замялся сотник.
— Сколько павших? — спросил Бус, желая знать о потерях в своей дружине и не замечая заминки своего сотника.
— Десятка три, не менее, да десятка два раненых тяжело, — ответил сотник, точно поняв вопрос своего вождя, но от князя не отъехал.
— Что-то еще? — наконец-то обратил князь внимание на поведение Яра.
— Одна девица — Милославой назвалась — беловежского изгоя ука-зала, — продолжил сотник.
Бус заинтересованно поднял на сотника глаза, даже про усталость забыл:
— Что еще за изгой?
— Говорит — Атаман… тот самый, который…
— Можешь не продолжать. Веди сюда, хочу взглянуть… Как-никак, а мой давнейший недруг, убийца отца и палач сестры, — молвил руско-ланский князь, отстранясь от ствола березки.
— Он не может ходить, — вновь замялся Яр.
— Это почему?
— Ранен. Оказывал жестокое сопротивление и был нашими воями сильно иссечен… смертельно ранен, — уточнил Яр. — Они, вои, его со-всем бы порешили, да я вмешался, полагая, что ты захочешь его о чем-либо спросить, и не дал им этого сделать…
— Что ж, придется доставить ему честь — самому придти с покло-ном, — жестко вымолвил Бус. — А брат мой о том знает? — добавил тут же он.
— Знает. Он и послал меня сообщить эту новость, пока вои раненых подбирают да оставшийся от готов скарб, — немедленно отозвался сот-ник.
— Не только раненых, но и павших гридней собрать, — распорядил-ся Бус, — с собой заберем. На конских крупах домой доставим, здесь не оставим. Еще изловить вражеских коней — пригодятся…
— Уже распорядился, — ответил расторопный и предусмотритель-ный Яр, поднабравшийся воинского опыта в бесконечных походах.
— Хорошо, пойдем взглянем на Атамана…
Атаман лежал на открытой поляне, недалеко от шатра Германаре-ха, среди десятков трупов готских воинов, уже «освобожденных» от шлемов, лат и оружия — мертвым оно уже ни к чему. Лицо поверженно-го Атамана было в крови, которая сочилась не только из многочислен-ных ран, но и, пенясь, из уголков открытого рта. Тело было неподвиж-но, как и десятки иных готских тел, окружавших его, только прищурен-ные глаза, устремленные осмысленным взглядов в небесную синь, гово-рили о том, что жизнь в этом старческом теле еще теплится.
Бус молча приблизился, и это движение не ускользнуло от глаз Атамана. Огонь ненависти блеснул в них.
— Даже на смертном одре о мщении мыслит, — заметив огонь во взоре Атамана, обратил внимание на данное обстоятельство подходяще-го к нему брата Злата Бус, — на пути к богу стоит, а все злобой горит, змея ядовитая.
— Змея-то, змея, но теперь уже не ядовитая. Лишили мы ее жала, — констатировал волхв весь перепачканный чужой кровью и как все, не успевший отойти от пыла боя. — Что будем делать с ним, — указал он на тело Атамана, — здесь бросим волкам на съедение или же добить прика-жешь. Без него дел хватает. Да и пора уж отсюда подальше убираться.
— Я обещал поступить с ним так же, как он с сестрой нашей, — мрачно заметил Бус. — И должен слово свое сдержать. К чему волков этой ядовитой гадиной потчевать, еще отравятся ненароком, хоть и зве-ри. Будем княжеское слово держать. Эй, гридни, — позвал он ближай-ших дружинников, — оттащите эту двуногую змею к ближайшим берез-кам, что поупружестее, да за ноги к их макушкам наклоненным привя-жите. Надо же последнюю честь татю воздать.