На земле курян, впрочем, как и на иных землях северских племен, считалось чуть ли не святотатством лишить жизни стельную или же только что разродившуюся детенышем самку любого зверя, будь то медведица или трепетная лань.
— Хорошо, — соглашается жрец Свир.
— Хорошо. — Согласны с ними остальные рубщики леса.
— А что же ты, жрец ученый, мишку заговором не одолел? — Язвят рубщики, потешаясь над незадачливым жрецом. — Ты бы его вещим словом — он бы враз и околел! Ха-ха-ха!
— Да он, жрец наш молодой, с испугу не то что заклинания, но и язык забыл, — смеются добродушно, без злобы и язвительности рубщи-ки.
— Я бы с радостью посмотрел, когда бы на вас медведь насел, — тем не менее, конфузится Свир, — какие бы слова вы тогда вспомнили…
Выручил жреца от насмешливых языков окрик Стара:
— Хватит лясы точить — пора дело делать. За работу.
Перестали зубоскалить, застучали топорами.
Не успел Бродич освежевать медведя, как откуда ни возьмись сам Прилеп явился. Весь улыбчивый и сладкоголосый.
И откуда он только про убитого медведя прознал — непонятно, но с ходу торг затеял:
— Слышал, повезло…
— Не мне и медведю — жрецу, — отшутился Бродич.
— Мясо — куда?
— В казан. Хорошая приправа к каше будет.
— Сколько просишь?
— За что?
— За мясо… — начал издали купец.
— Да нисколько. Это божья добыча. Вот и пусть и идет на божье дело, на общественную нужду, в общий казан.
— Что ж, — согласился Прилеп. — Хозяин — боярин. А шкуру?
— Шкура мне отойдет, как охотничий трофей. Вместе с головой.
— Продай!
— Шкуру?
— Шкуру.
– Нет. Не продам.
— Десять наконечников железных даю, — настаивает купец.
— А хоть десять раз по десять, — отвергает сделку Бродич. — Себе нужна.
— Да на что она тебе? — начинает злиться старшина торговых гос-тей.
— Сгодится.
Рубщики, услышав спор между Прилепом и Бродичем, работу ос-тавили, интересуются, чем дело окончится, устоит ли охотник перед напористым купцом или же сдастся и продаст тому медвежью шкуру, из которой отличная шуба может выйти, если, конечно, с умом подойти.
— Так ты себе еще добудешь, — не отстает Прилеп, возжелав во что бы то ни стало заполучить шкуру зверя, — ведь всему миру известно, что ты знатный и удачливый охотник. — Льстит он.
— Как добуду иную, тогда и продам, — стоит на своем Бродич.
— Так не продашь? — уже откровенно злится Прилеп: уж очень ему шкура приглянулась.
— Не продам.
— Смотри, пожалеешь! — Не скрывает угрозы купец.
— Угрожаешь?
— Советую.
— За совет — спасибо. А угроз я не боюсь. Ибо все мы под Сварогом ходим, все дети и внуки его. И ты, и я. Так-то…
— Тьфу! — сплюнул себе под ноги Прилеп, прежде чем уйти. А ко-гда ушел недовольный, вслед ему раздался чей-то разбойничий свист. Не любили Прилепа куряне за жадность и алчность его.
— Зря ты так, — подошел к Бродичу Сруб. — Уступил бы медвежью шкуру ему.
— Себе сгодится.
— Знамо, что сгодится, — не стал спорить Сруб, — но запомни, зло-памятен Прилеп, обид никому не прощает.
— Спасибо за предостережение, — от души поблагодарил Бродич старшину плотников, пользовавшегося уважением не только у своей плотничьей братии, но и у всех жителей града Курска. — Буду иметь в виду…
— Не за что. Мое дело сказать, твое — принять или не принять ска-занное…
И ушел проверять работу рубщиков.
Вскоре и Бродич, освежив тушу и сбыв ее с рук на руки Свиру, принялся за повал леса, забыв о разговоре со старшиной купцов кур-ских. С тех пор жрец Свир, набравшийся страху от близкого общения с косолапым, прежде, чем приступить к какой-либо работе, тщательно осматривался: нет ли поблизости зверя, нет ли смертельной опасности. Впрочем, опасения жреца были не напрасными — курский край славился всевозможным зверьем.
Зверя было много: то волки коротко взвывали, переговариваясь между собой и собираясь на охоту, то дикие кабаны, не таясь, шумели в соседних кустах, выкапывая из-под снега желуди, то зайцы целыми стайками перемахивали через уже образовавшиеся просеки и поляны. Иногда на делянки рубщиков забегали лесные красавцы лоси, по-видимому, спасаясь от волчьих зубов. Время от времени забредали степные великаны — туры. Огромные и величавые. И тогда лес надолго оглашался звонким стрекотом сорок, извещавшим лесной народ о при-бытии чужаков. Однако приключений больше не случалось.