И если в пору вспашки полей участвовали в том действе лишь па-хари да ребятишки, помогавшие им подгонять хворостиной утомивших-ся быков, и при этом допускалась для полевых работ будничная повсе-дневная одежда, то в день сева куряне поголовно, за исключением лишь грудных детей да ветхих стариков, оставшихся возле своих изб греться на солнышке, вышли на поля в лучших и самых ярких нарядах. Мужчи-ны — в расшитых тонкого белого холста рубахах, женщины в цветастых платках и платьях, девушки — в светлых сарафанах, с венками и лентами на голове при распущенных, не заплетенных в косы, золотистых воло-сах. И все вместе — с веселыми песнями, славящими богов и сев, поле и труд.
Даже ярмо на волах, и то было в лентах, чтобы не печалить богов своим скудоумием и отсутствием веселья. Ибо куряне, впрочем, как и все северяне, как и все славяне, считали, что все хорошие дела должны делаться весело и легко. Тогда и боги помогут, и успех ждет. Если же начать столь важное дело с тяжелым сердцем, без ощущения радости — добра не будет. Не только это лето, но и вся жизнь сложится тяжело и муторно.
— Прими, земля-кормилица, — метнул горсть жита жрец Славояр в дышащую теплом землю, — жито, да отдай его нам старицей. Ибо кор-мишь ты нас и поишь, ибо ты всем русичам — мать, не мачеха! Слава! Слава! Слава! — И был он в сей день не только в праздничных одеяниях, но торжественен и благообразен.
— Слава! — повторили сеятели, берясь за лукошки с зерном.
— Сла-а-ва-а-а! — отозвалось гулкое эхо.
Сев на курских, из сплошного чернозема, полях, когда-то отвое-ванных пращурами у лесных массивов, а потому раскинувшихся среди лесов и перелесков, торжественно начинался и торжественно, под пение молитв, заканчивался.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СТРОИТЕЛЬСТВА
Но только жаркая пора посевной миновала, как строительные ра-боты на Красной горе возобновились с новой силой. К тому же дни ста-ли долгими, теплыми, а вечера сопровождались соловьиными трелями и прочим птичьим гамом и щебетом.
Работалось весело, споро, с небольшими перерывами на еду и от-дых. И как не спориться работе, когда на строительстве, почитай, весь город трудится, все горожане и огнищане, проживающие на крутоярах по Тускарю от Красной горы и до Лысой горы. Кто рвы копает желез-ным заступом, кто бревна-плахи к ним на могучих плечах несет, кто землю между рядами бревен утрамбовывает, да глиной вязкой забивает. А как не трудиться — для себя крепость строят, по решению своего же веча. Вот и кипит работа от зари и до зари. Вот и стучат заступы и топо-ры от темна и до темна, и радостно повизгивают пилы, прожевывая твердый, как из железной крицы, дуб.
На строительстве крепости работают не только мужчины-воины, не только плотники и кузнецы, кожевники и горшечники, не только княжеская челядь, гости торговые и жрецы-ведуны. Этим всем сам Сва-рог в работе быть велел. Тут и женщинам, и подросткам работы хвата-ет: в мешках из рогожи и на специальных деревянных носилках глину из-под кручи, почитай, от самого Тускаря подносят, песок речной. Дру-гие — в деревянных ведрах воду. Третьи — прошлогоднюю солому. Чет-вертые все это ногами своими загорелыми перемешивают, доводя до вязкой массы. У многих из них не только ноги по колено в глине, но и лица, и руки. Однако, всем весело. Тут и там смех раздается: девичий — звонкий, задорный, словно колокольчики серебряные враз зазвенели, мужской — басистый, солидный; ребячий — по-жеребячьи восторжен-ный.
Мужчины и подростки, по примеру отцов своих, в полотняных штанах и обнажены до пояса. Босые. Чего зазря одежонку рвать и обувь бить, когда не только от работы тепло, но и от Ярилы-Солнышка. Оде-жда да обувь и в холода сгодятся.
Женщины в длинных до пят платьях и в светлых платках на голове — не к лицу молодкам ходить с распущенными власами, чай, не на празднике лета и любви — Лады и Купалы, чай, не девчонки-малолетки. Тем это дозволяется. Как дозволяется и незамужним девицам своей кра-сой русалочьей парней завлекать.
Если какой подол платья мешает, то можно его спереди подобрать и за пояс засунуть, вот ноги не будут путаться в подоле — и ничего за-зорного или постыдного в том нет. Испокон веку так славянки хажива-ли, когда работа того требовала. А те, что побойче своих подружек бу-дут, так те и мужские порты натянут — по примеру своих сестер из Бе-лой Вежи, которых еще то ли касачками, то ли казачками называют — и в них щеголяют: ведь тепло и удобно.
После окончания работ все так же дружно направляются к тихому Тускарю. А он пылает в лучах заходящего солнца и прохладой манит. На берегу, не сговариваясь, делятся на две части: мужчины и мальчиш-ки, что постарше, в одну сторону, женщины с девушками и прочей ме-люзгой — в другую. Купаются порознь, излучиной реки и густыми кус-тами ивняка разделенные.