Я смотрю заплаканными глазами в тусклые городские звезды и слышу, как медленно открывается люк. Я оборачиваюсь, поднимаюсь — на крыше появляется Артём. Он всё-таки пришел. Он стоит у самого люка и опасливо оглядывается по сторонам.
— Ты один? — Тихо и очень серьёзно спрашивает он.
Я не понимаю, что означает его вопрос. А с кем я тут должен быть?
— Так ты один? — Настойчиво повторяет Артём.
— Да, — отвечаю немного растеряно. — А с кем я должен быть? Я же написал…
— Димка, — он срывается с места, подбегает и крепко обнимает меня, — прости меня! Прости, я дурак!
Левин утыкается лбом мне в плечо и всё просит прощения. Потом вдруг отстраняется, звонит кому-то, говорит, что всё хорошо, и снова извиняется.
— Да что с тобой? — Перебиваю я. — Что случилось?
— Прости, — снова говорит Артём, — я плохо о тебе думал…
— Что ты думал? — Я пытаюсь заглянуть ему в глаза.
— Зачем ты пришёл сюда? — Спрашивает он. — Димка, зачем? Тебе плохо? Расскажи! Только не думай о глупостях! Слышишь, даже не думай прыгать или что там у тебя на уме!
Артём готов расплакаться передо мной. Я смотрю в его глаза — там отражаются огни города. Там отражаюсь я. Он приехал, и значит ему не всё равно. Значит, ему не наплевать на меня. Он обнимал меня только что так, как никто никогда в жизни. Он такой красивый, стоит напротив…
— Я люблю тебя, Артём! — Вырывается у меня, и снова слёзы текут по щекам.
— Я тебя тоже, Димка.
Он говорит искренне. Никогда раньше я не слышал, чтобы Левин говорил так искренне. У него даже голос дрожит.
Мы долго стоим обнявшись. Ветер задувает в спину, треплет волосы Артёма. Левин касается моего лица, а потом целует в губы.
— Зачем ты удалил свою анкету с сайта? — Спрашивает он.
Я смотрю на него в упор. Какой-то странный вопрос. Я только что признался ему в любви. При чём тут анкета? И почему его волнует, что я её удалил?
— Я испугался, — отвечаю. — Испугался, что кто-нибудь увидит, узнает… У меня брат постоянно в моём компе лазает…
Я говорю быстро, но Артём перебивает и утыкается лбом в моё плечо.
— Прости меня! — Шёпотом бормочет он. — Я думал… Я боялся, что ты можешь подставить меня… Подставить своим друзьям… Что ты специально, что притворяешься…
— Как ты мог так думать! Да у меня кроме тебя и друзей-то нет, вообще никого нет…
— А Каримов и эти ваши пацаны…
— Ненавижу их! — Шиплю сквозь зубы. — Ну а куда мне деваться…
Артём обнимает меня и мы сидим молча. На крыше. Глядя в мерцающие огни большого города. Этот город раздавит нас. Меня точно. Артём, у него всё иначе. У него есть родители, которые понимают, есть спорт, есть всероссийские соревнования. Он красивый умный парень. У него большое будущее. Ему и потерпеть-то осталось — всего один уже не полный учебный год. А потом… Потом он наверняка уедет. Он уедет из этого города, из этой страны, станет знаменитым фигуристом, возможно, олимпийским чемпионом. У него будут брать интервью, его будут фотографировать… И мне хочется думать, что ему больше никогда не придется скрывать, кто он на самом деле. А я… Что может ждать меня… В самом лучшем случае женюсь на какой-нибудь Дорониной Насте и буду всю жизнь сидеть у телека, ненавидя своё жалкое существование. Буду тайком по ночам в туалете смотреть гей-порно и дрочить. Буду ждать очередных соревнований по фигурному катанию. Но это в самом лучшем случае. В худшем — меня убьют собственные друзья или брат.
Мы сидим молча ещё очень долго. Становится холоднее, мы кутаемся в куртки в объятия друг друга. Потом Левину звонит мама. Он говорит с ней очень спокойно и нежно. Он говорит, что скоро будет, чтобы она не волновалась.
— Везёт тебе… — тяну я.
— С чего бы? — Хмыкает Артём.
— За тебя, по крайней мере, волнуются…
— Ты бы правда мог спрыгнуть? — Как будто не слушая меня, переводит он тему.
— Угу, — отвечаю, глядя перед собой.
Он закатывает рукав куртки, вытягивает руку и разматывает бинт. Я вижу довольно свежие шрамы у него на запястье.
— Я неудачник и трус, — констатирует Левин.