— Ты, конечно, понимаешь, что в таком состоянии Хулио не следует участвовать в штурме, — произнес он, пристально глядя Педро в глаза,
Триго не отвечал. Он не считал себя вправе принимать столь ответственное решение за брата. С тем, что сказал Бедиа, трудно было не согласиться, однако Педро "хорошо представлял, каким это будет тяжелым ударом для Хулио, если его отстранят от участия в выступлении. Но так или иначе, он его брат, и все ждали, что он скажет. Поставленный перед затруднительной альтернативой, Педро Триго колебался, не зная, как поступить. Наконец, с трудом сдерживая волнение, он сказал:
— Конечно, он мой брат, но я не могу заставить его делать то, чего он не хочет. Пусть решает Абель.
Вскоре приехал Абель. Узнав, что произошло, он мягко, но настойчиво сказал, что Хулио не следует участвовать в предстоящей операции. Хулио упорно не соглашался: «Я должен до конца выполнить свой долг». Абель продолжал настаивать:
— Хулио, пойми, сейчас это для тебя невозможно. Тебе необходимо вернуться в Гавану. Когда потребуется, мы тебя найдем.
Его слова звучали приказом, и Хулио в конце концов смирился, обещав этим же вечером отправиться обратно в Гавану. После этого Абель распорядился, чтобы все оставались здесь и никуда не отлучались: вскоре группа будет переброшена в другое место, где получит конкретную задачу.
В восемь вечера Педро Триго вместе с Кинтелой и Педро Гутьерресом вышел на улицу проводить Хулио. Перед отъездом в Гавану он хотел навестить одного своего приятеля, жившего неподалеку. Вид у него был невеселый, однако выглядел он совсем неплохо, даже трудно было поверить, что совсем недавно у него шла кровь горлом. Дойдя до угла, братья молча посмотрели друг другу в глаза и крепко обнялись. Хулио вынул из кармана все деньги, которые у него имелись, и отдал брату.
— Возьми, сейчас они тебе нужнее, чем мне.
Педро постоял некоторое время, глядя вслед удаляющейся фигуре, затем повернулся и медленно пошел назад. Он пребывал в полной уверенности, что Хулио уезжает в Гавану.
Около полуночи Ренато Гитарт передал приказ о переезде в другое место. Триго сел за руль и поехал вслед за машиной Гитарта. Через тридцать минут они остановились у виллы, спрятанной в стороне от шоссе меж деревьев. Войдя внутрь, Триго увидел Мельбу и Айдее, утюживших военное обмундирование — то самое, которое он помогал доставать через Флорентино. В комнатах толпилось много людей, приглушенно разговаривавших между собой. Триго невольно улыбнулся, заметив у некоторых из них охотничьи ружья и винтовки, знакомые ему по тренировкам.
— Послушай, Педрито, — услышал он голос Рене Бедиа, — а ведь стрелять-то, кажется, придется этими малюсенькими патрончиками.
— Похоже на то.
— Вот, а ты еще не верил, — усмехнулся Рене и отошел в сторону.
Через несколько минут появился Фидель. Поинтересовавшись, как идет подготовка, он отдал последние распоряжения и сказал, чтобы Абель и Триго ехали с ним. Все трое сели в машину, которую повел Абель, и вскоре оказались в центре Сантьяго. Абель высадил Фиделя и Триго на Марсовом поле, а сам поехал дальше, в пригород Кобре, где жил доктор Муньос. На обратном пути он должен был забрать их на том же месте. В назначенное время Абель не появился, пришлось ждать. Июльская ночь дышала зноем. Несмотря на поздний час, карнавал на улицах города не утихал. Наконец рядом с ними остановились две машины — Абеля и Муньоса. Фидель поехал с Муньосом, Триго сел к Абелю. Возвращались обратно на ферму «Сибоней».
Фары встречных машин изредка освещали сосредоточенное лицо Абеля. Триго решил нарушить молчание, спросив, что он думает о подготовке предстоящего выступления. «Все продумано до мельчайших подробностей, — ответил Абель с уверенностью, — можешь не сомневаться». Затем, оторвав взгляд от дороги, он посмотрел в глаза Триго и добавил: «Но если даже предположить самое худшее, если случится так, что все мы умрем, все равно это будет победа — ведь мы зажгли факел борьбы в столетнюю годовщину Хосе Марти, апостола нашей революции».