— Он женат?
— Не совсем, — ответил Джоби. — Его девушка никак не может разыскать парня, который должен дать ей развод, а следующим у нее будет тромбонист. Но пока что она не очень-то уверена в тромбонисте, так что у меня есть шанс.
— В половине двенадцатого, — сказала Энн.
— Как поживает Мадам? — спросил Джоби.
— Как будто ты не знаешь. Разве ты ей не пишешь? Я уверена, что она пишет тебе.
— О, у нее есть трафарет, который она мне посылает каждые две недели. «Дорогой Джоби… С любовью, мама». А о том, что между началом и концом, можешь и сама догадаться. Она бы с удовольствием устроила мне разнос, но ей прекрасно известно, что я уже давно в ней разобрался.
— В ней разобрался? Что ты хочешь этим сказать?
— Думаешь, она не мечтает устроить мне разнос? — спросил Джоби.
— Конечно, мечтает, а разве она его тебе не устраивает?
— Нет, не устраивает. Она очень осторожна. Она бы устроила мне разнос, если бы не знала, что получит в ответ. Но, как я тебе уже сказал, она знает, что я в ней разобрался.
— Слушай, объясни-ка ты мне, простушке, что ты подразумеваешь под словами «я в ней разобрался»?
— Кажется, я вдруг проглотил язык.
— Кажется, ты вдруг ни в ком не разобрался.
— Думай что хочешь. Но заметь: отец устраивает мне выволочку за все, что хочет, где хочет и когда хочет. Он ругается, не дает мне карманных денег и тому подобное. Ему бояться нечего.
— А мать скорее всего считает, что выволочки от одного родителя вполне достаточно. Она хочет мира.
— Вот тут ты права. Если она чего и хочет, так это мира.
— Пришел мой юрист, — услышав звонок, сказала Энн.
Она нажала кнопку, и через минуту Рандел уже был в дверях.
— Это мой брат Джоби Чапин. Джоби, это Ховард Рандел.
— Рад познакомиться, — сказал Ховард.
— Я готова, — сказала Энн. — Джоби, увидимся за завтраком, в любое время после десяти. Добрый вечер, братишка.
— Добрый вечер, Анна-банана. Добрый вечер, мистер Рандел.
— Рад был познакомиться, — сказал Ховард.
Они вышли, но Энн тут же вернулась.
— Я забыла дать тебе ключ. Держи.
— Ты сказала, что он учился в Гарварде, или я это угадал?
— Пока, второкурсник, — сказал Энн.
— Порселианец[45]? Или не совсем? — сказал Джоби.
— Ах ты, сукин сын, — беззлобно рассмеявшись, сказала Энн.
Глупо говорить, что жизнь человека кончена, когда душа его все еще откликается на новую жизнь, будь она в виде проросшего из земли дурмана или новой любви. В своих последних задушевных разговорах с Артуром Мак-Генри Джо то и дело сетовал на то, что жизнь его кончена. Артур, будучи человеком умным и искренним, на эти горестные жалобы не предлагал банальных утешений. Артур со своим другом всегда был, насколько возможно, правдив, так как давным-давно обнаружил, что пустые вежливые ответы Джо только раздражают и мгновенно кладут конец их беседе.
— Да, у тебя действительно было три нокаута, — сказал как-то раз Артур во время одной из их вечерних бесед в доме номер 10 на Северной Фредерик.
— Какие же три? — спросил Джо.
— Три явных нокаута. Перелом ноги, несчастья с Энн и выдвижение в кандидаты.
— Есть и еще один. Не нокаут, а скорее удар исподтишка.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что мне уже за пятьдесят.
— Слушай, это чушь собачья, — сказал Артур. — И тебе, и мне почти пятьдесят три, но я планирую прожить еще лет двадцать.
— Ну да?
— Да, я планирую прожить еще лет двадцать. Я застраховался на случай неожиданных происшествий и непредвиденных обстоятельств, но тем не менее рассчитываю прожить еще лет двадцать. По моим подсчетам, мы попадем на пятидесятый сбор нашего выпуска, а после этого поживем еще год-другой.
— Ты планируешь идти на сбор нашего выпуска?
— Да, черт побери, на наш пятидесятый. На другие не пойду, но если доживу, пойду на наш пятидесятый.
— До этого сбора еще очень далеко, и если я и пошлю чек его организационной комиссии, то не раньше 1953 года.
— Ну, если ты заговорил о чеках, — сказал Артур.
— Я — о чеках, а ты говоришь так, словно у тебя уже упакованы чемоданы и заказана гостиница, — сказал Джо.
— А ты говоришь так, словно мы должны радоваться, если протянем с тобой еще неделю, — сказал Артур.
— Так оно и есть, — сказал Джо.
— Брось ты, Джо.
— Твой наивный оптимизм на поверхности весьма привлекателен, но в глубине души ты ведь знаешь, что сам себя обманываешь. Нам с тобой уже почти по пятьдесят три, а это значит, что мы можем скончаться в любую минуту. За последние годы у меня были такие минуты, когда я, честно говоря, вовсе не возражал, чтобы это случилось. Я уже не в таком упадочном настроении, как прежде, но и не жду больше ничего хорошего. Мне хочется, чтобы Энн вышла замуж за стоящего парня. Джоби… За своего сына я не очень-то волнуюсь, но о девушках нужно заботиться.
45
Намек на основанный в 1791 г. Порселианский клуб Гарвардского университета, мужской студенческий клуб, девизом которого было латинское изречение Dum vivimus vivamus («Будем жить, пока живется»).