— А как насчет Эдит?
— А что насчет Эдит? Разве ей кто-нибудь нужен? Если бы я завтра сыграл в ящик, думаешь, ей было бы хуже? Я не думаю. Но мне хотелось бы, чтобы Энн нашла кого-нибудь стоящего.
— Она найдет, — сказал Артур.
— Может, тот парень и не был так уж плох.
— Только не говори этого Эдит.
— Не скажу, но тебе я могу признаться. Откуда мне знать, правильно мы тогда поступили или нет? И я скажу тебе: я этого не знаю. И никогда не узнаю, и потому в душе у меня всегда будет бродить сомнение. Но одно я тебе точно обещаю: в следующий раз я вмешиваться не буду. Если она кого-то полюбит, я буду радоваться за нее от всей души.
— Правильно, Джо. Я рад, что ты так считаешь. Я всегда говорил: в Энн есть нечто особенное.
— Что есть, то есть, — согласился Джо. — Джоби вот-вот выгонят из колледжа, и это частично моя вина — не следовало отправлять его в колледж, раз он этого не хотел. Но мальчики должны быть твердыми и стойкими.
— А ты сам твердый и стойкий?
— Ну, тебе виднее. Но мне кажется, я довольно стойкий.
— Пожалуй.
— Я шел по жизни легко: никаких трудностей и испытаний. А потом вдруг все на меня навалилось. Поэтому, наверное, теперь и кажется, что я хрупкий. А может быть, я такой от природы. Не забывай, что на тебя свалились испытания, когда ты был значительно моложе. И тебя поддерживала Роз.
— Это верно.
— Мне, Артур, не следовало так говорить. Получилось, будто Эдит меня не поддерживала. А она меня поддерживала, и мы оба это знаем. Я не могу ее винить.
— Конечно, нет. Что ж, мне пора домой.
— Говорят, что с возрастом потребность в сне резко снижается, но я так не думаю. Что ж, увидимся утром.
Такие беседы у друзей были нередки, и у Роз Мак-Генри хватало ума их поощрять, а у Эдит хватало ума в них не вмешиваться.
Как-то раз в начале 1936 года Джо отправился в Нью-Йорк повидать Энн и заодно уладить некое дело, которое, в сущности, можно было уладить и по телефону. Он не пытался подгадать время своего приезда к тому, чтобы встретиться с Кейт Драммонд, но так уж получилось, что они встретились.
— Папа, сколько дней ты пробудешь в Нью-Йорке? — спросила Энн.
— Сегодня и завтра, — сказал Джо. — А почему ты спрашиваешь?
— Ты не сочтешь меня последней скотиной, если я пообедаю с тобой не сегодня вечером, а завтра? У нас сегодня вечером в магазине переучет товаров.
— Ну, я, конечно, сочту тебя последней скотиной, но что уж тут поделаешь? Кейт, а вы свободны?
— Я свободна, мистер Чапин.
— Мы можем пообедать в «21», и, говорят, там можно купить билеты в театр прямо перед началом спектакля.
— Это замечательно, просто замечательно, — сказала Кейт.
В такси Джо заговорил с Кейт, и начал с самой безобидной темы.
— Как поживает Отец Драммонд? Вы, наверное, знаете, что это была его кличка в колледже?
— Знаю. Только не знаю почему, — сказала Кейт.
— Не знаете? Дело в том, что многие парни считали, будто он похож на священника. Должен заметить, что вел он себя далеко не так, как положено священнику, но вид у него был весьма невинный. И наверное, такой он и до сих пор. Я ведь не видел вашего отца лет двадцать пять.
— А вас он называет «Герцог».
— Да, Герцог. Слава Богу, эта кличка ограничилась Йелем и не дошла до Гиббсвилля. Я очень рад, что вы с Энн подружились.
— Вы даже не представляете, насколько я рада. По-моему, таких привлекательных девушек, как Энн, я просто не встречала.
— А Энн мне сказала, что она никогда не встречала таких привлекательных девушек, как вы. А я согласен и с ней, и с вами. Однако я хотел бы вас немного о ней расспросить.
— Что ж, попробуйте.
— О, нетактичных вопросов, Кейт, я задавать не собираюсь. Я люблю Энн… Ну, так же наверняка считает и Отец Драммонд, и я уверен, что он вас любит. Вы с Энн очень сблизились — она с вами делится?
— Я знаю о ее замужестве, — сказала Кейт.
— Спасибо, что вы сказали об этом. Мне не придется ходить вокруг да около, — сказал Джо. — Но раз вы об этом знаете, у вас, наверное, уже сложилось предвзятое мнение и обо мне, и о миссис Чапин.