Саркисян отодвинул стул и устроился напротив Шкляревского.
- Добрый вечер, - проговорил он негромко. Взял со стола салфетку и заткнул её себе за воротник.
- Добрый, - согласился Шкляревский, кладя в рот кусочек мяса. - Отличный бифштекс, кстати. Рекомендую. - По-русски он говорил с лёгким акцентом - всё, что осталось у него на память от его родины, которую он оставил двадцать пять лет назад. Польский язык Шкляревский почти забыл.
Саркисян решил обойтись без вступлений. Он достал из кармана фото и положил его на стол, между тарелками.
- Знаешь этого человека?
Саркисян видел, как у Шкляревского остановились зрачки.
- Что ты хочешь?
Инспектор достал зажигалку и, чиркнув, подпалил карточку. Потом кинул её догорать в пепельницу. Подождал и затем сосредоточенно размешал пепел пальцем. Мокрый, прервав еду, настороженно следил за его движениями.
- Что ты хочешь? - повторил он вопрос.
- Я хочу, чтобы ты с ним разобрался, - ответил Саркисян очень спокойно, не отводя глаз от Шкляревского.
- Я - не самоубийца, - бросил тот резко и принялся нервозно разделывать свой бифштекс.
Саркисян, сложив на столе руки, смотрел на Шкляревского с сожалением.
- Я всегда считал тебя рисковым парнем.
- Повторяю, - всё так же твердо проговорил тот. - Для этой работы тебе нужен смертник. Я не гожусь.
- В 82-ом, в Ростове, ты завалил нашего пахана. Менты долго потом за тобой бегали...
Шкляревский отложил в сторону вилку и нож.
- Помню, - он усмехнулся. В голосе его зазвучала сентиментальная нотка. - Ваши тогда со всех сторон меня, как мамонта, загоняли... - он помолчал. Лицо его вновь сделалось сухим и уверенным. - Это было давно. Я был молод, горяч. Мне хотелось больше денег. Сейчас хочу только одного - покоя.
- Ты абсолютно в этом уверен? - Саркисян разглядывал седеющего убийцу.
- Уверен, - Шкляревский снова взял нож и продолжил разделывание бифштекса.
- А тебе не интересно, сколько я плачу?
Мокрый покачал головой.
- Совершенно неинтересно.
Саркисян вытащил из кармана авторучку и нацарапал на салфетке число.
Старый мокрушник прочитал цифры и усмехнулся грустно.
- Деньги только живому в радость, - ответил Шкляревский, прожевывая очередной кусок. - А трупу они зачем?
Старший инспектор скомкал салфетку и бросил её в сторону.
- Ладно, - проговорил он, вставая. - Выходит, я зря потерял время. - Саркисян подошёл к выходу. Обернувшись, он посмотрел в затылок Шкляревскому. Потом - на свисающую с потолка яркую, старинного типа, люстру.
- Ты не съешь бифштекс? - спокойно поинтересовался Шкляревский.
- Не хочется, - ответил Саркисян, доставая пистолет с привинченным к нему глушителем. - Аппетита нету. - Потом добавил: - значит, не договорились.
Быстро подняв руку, он выпустил пулю в стриженный затылок Шкляревского.
Убрав пистолет, подумал, что реакция у Мокрого, конечно, уже не та. Раньше, когда Саркисян его знал, Шкляревский бы никогда не позволил с собою так легко разделаться. Саркисян понял, что и впрямь ошибся. "Он бы не справился с этим делом," - подумал инспектор.
Шкляревский лежал носом в тарелке. По волосам его стекала туда красная, как кетчуп, тёплая и густая кровь.
Глава 17
Павловский открыл дверцу и, поправив пальто, устроился на сиденьи. В салоне играл магнитофон. Что-то жуткое: вытягивали жилы из организма живого кота. Алексей Михайлович досадливо поморщился.
- Самая популярная сейчас группа на Западе, - виновато пожал плечами шофёр Юра.
- Будешь это без меня слушать, - сухо отрезал ему Павловский.
Юра ещё раз пожал плечами и надавил "stop". Потянул двигатель. Павловский явно был не в настроении сейчас. Всю дорогу он молча глядел, как в окне, один за другим, менялись унылые виды зимнего Краснодара.
- Холодно сегодня очень, - заметил Алексей Михайлович, отрешенно глядя в пустоту улицы, когда машина подкатила к его подъезду. Потом добавил: - Вчера было теплее.
- Да, - согласно кивнул Юра, - сегодня холодно.
- До свиданья, - сухо проговорил Павловский, вылезая из машины. - Завтра увидимся.
- До свидания, Алексей Михайлович.
Машина сорвалась с места и исчезла за поворотом. Павловский посмотрел на белое "Шевроле", припаркованное у подъезда. Водитель - кавказец курил, читая свежий номер "Комсомольской правды". Алексей Михайлович сунул руки в карманы пальто и неспеша направился по ступенькам. Валет выплюнул на асфальт потухший окурок. Он издали наблюдал за Павловским. Сейчас, подумав, пошёл следом. Ему нужно было переговорить, но сделать это хотелось наедине, без свидетелей.
Открыв дверь в подъезд, Алексей Михайлович сразу оказался во мраке: кто-то погасил свет или, может быть, вывинтил лампочку. Павловский продвигался наощупь. Несколько шагов он сделал, как, вдруг, яркая вспышка ударила его по глазам. Алексей Михайлович закрылся рукой, шагнул назад. На верхней площадке стояла блондинка с распущенными волосами. Левая рука её лежала на выключателе. В правой торчал пистолет с тупым набалдашником. Дуло глядело редактору в лицо.
Павловский остановился. Ровно на полсекунды. В полуприщуренных глазах красивой блондинки, в безжалостной улыбке её, он прочитал приговор.
Набалдашник вздрогнул испуганно, и на лбу у редактора отметилась маленькая красная точка. Грузное тело его съехало вниз и затылком ударилось о каменный пол подъезда. Девушка-снайпер быстро убрала оружие и погасила за собой свет. В дверях она столкнулась с Валетом. Они чуть не стукнулись лбами.
- Куда прёшься? - красивая блондинка фыркнула.
Валет покорно пропустил нахальную незнакомку и прошёл в подъезд. Он остановился, вдруг. Замер. Дверь хлопнула у него за спиной, и всё кругом утонуло в тяжёлом мраке.
Поднимаясь осторожно, Валет споткнулся: что-то покоилось на ступеньках - прямо у него под ногами. Промелькнуло нехорошее предчувствие. Валет, тихо ступая, вернулся назад. Распахнул дверь. В полосе света с улицы он сразу увидел распростёртое тело. Валет инстинктивно опустил руку в карман и нащупал там рукоятку. Подходить ближе не захотел. То, что редактор мёртв, не вызывало сомнений.
Продолжая держаться за свой макаров, Валет выглянул из подъезда. Лавочка, где обычно сидят дежурные бабушки, детская площадка - всё было пусто теперь. Он увидел только белое "Шевроле", исчезающее за поворотом.
...Оглянувшись, Валет открыл дверь, где среди прочих табличек было написано: "Глобус". Агенство путешествий и экскурсий". В маленьком, сумрачном коридоре он никого не встретил. Стрелка с надписью "Глобус" приглашала наверх, по лестнице. Валет, поднявшись, очутился перед мощной начальственной дверью. Он медленно обернулся. Посмотрел вниз. В холле по прежнему царили тишина и полумрак.
За дверью Валет разобрал, вдруг, какие-то голоса и, подумав, толкнул её. Он увидел элегантную молодую женщину в короткой юбке, с бумагами в руках. Рядом стоял невысокий, холёного вида, блондин. Валет сделал деловую физиономию и, поздоровавшись, сказал:
- Я хочу видеть директора.
Он заметил, как что-то дрогнуло на лице у холёного блондина.
- Я - директор, - ответил он сухо. - Как ваша фамилия?
Валет увидел, как тот побледнел, вдруг. Директор смотрел куда-то в сторону. Взгляд его застыл. Валет обернулся. В проходе соседней двери стоял Юра - бывший шофёр Павловского. Пистолет в руке у него не оставлял уже никаких сомнений. Палец лежал на курке. Выражение глаз - такое же холодное, как и пистолетное дуло. Валет понял: сейчас грохнет выстрел.
Терять было нечего. Он отскочил в сторону - быстро, как только мог. Директор "Глобуса", которому пуля попала в грудь, рухнул на стол секретарши, сворачивая все бумаги на пол.
Валет рывком извлек пистолет и, выбросив руку, засадил Юре пулей посреди лба. Тот вмазался затылком в стену и опустился вниз, оставив на бледно-розовых в цветочек обоях кроваво-красную полосу. Секретарша завизжала пронзительно. Дверь распахнулась, и на пороге возник Саркисян с двумя оперативниками.