Лену перестал интересовать разговор, и она углубилась в свои размышления, не заметив, как к её столику подошёл кучерявый парень с одиноким, блуждающим взглядом.
- Можно? - это прозвучало даже как-то заискивающе. В руке он держал стакан с коктейлем, где плавали кусочки пожёванного мандарина, и торчала пластмассовая соломинка.
- Пожалуйста, - Лена равнодушно повела плечами.
Барменша - дама лет двадцати пяти с потухшими глазами и с сигаретой во рту включила негромко музыку. Из простуженного динамика запел Филипп Киркоров. Песня была про то, что кто-то там за кого-то умрёт.
Парень устроился напротив Лены и принялся медленно тянуть свой коктейль, искоса на неё поглядывая. Лена смотрела в сторону. Одна из девиц за соседним столиком поднялась с места и, разглаживая юбку, сказала:
- Ну, я пошла в туалет. Пойдёшь со мной?
Это она пригласила подружку, что сидела рядом. Та охотно встала из-за стола.
Они направились к женской уборной. Парень чуть наклонился и хитро посмотрел на Лену.
- Развлекаться пошли, - прокомментировал он негромко - так, чтобы не слышали соседки по столику. Потом доверительно улыбнулся девушке и тихо продолжил: - Это - шлюхи. Они с мужиками - за деньги, а между собою - за так. - Парень захихикал. - Им мужики до того надоедают, что за бесплатно они уже не согласны.
Лена слушала, устало на него глядя. Парень понял - ловить здесь нечего. Допив коктейль и рассказав ещё что-то, тоже - тихонько, он попрощался и вышел. Лена проводила его сонным, пустым взглядом и уставилась в окно, забыв про остывающий кофе. Сквозь грязное замызганное стекло она видела, как ветер со свистом сбивает капли с ветки окоченевшего дерева. Суетливые голуби копошились в снегу и искали там что-то, видимо, для них съедобное.
В кафе зашел ещё один посетитель. Лена глянула и... сразу - как провели холодным ножом. Она узнала. Это - Хачик, бывший телохранитель Ашота. Они не были никогда знакомы, но Лене как-то показывали его в ресторане - Хачик квасил тогда в компании со своими блатными приятелями.
Небритый, стриженный под Арнольда, армянин в обтёртой кожаной куртке и в широких, спортивного вида штанах. Он деловой походкой - вразвалку, прошёлся по кафе, поймав на себе заинтересованные взгляды с соседнего к Лене столика. Перекинулся парой слов с барменшей, взял сто грамм коньяка и уселся в сторонке, никого вокруг не замечая.
Лена залпом опрокинула холодный кофе, пригладила волосы и, стараясь игриво покачивать бёдрами, двинулась вперёд.
Хачик искоса поглядел на красивую незнакомку. Лена ослепительно ему улыбнулась и приземлилась напротив. Хачик выжидательно глядел на неё, поигрывая граненым стаканом. Лена чуть-чуть наклонила голову и зашептала таинственно:
- А меня ты не угостишь?
Хачик разглядывал Лену.
- Чего ты хочешь?
- От кофе не откажусь, - она улыбнулась лукаво.
Хачик немного подумал, и, обернувшись, деловито прищёлкнул пальцами.
- Свет! Кофе принеси.
Лена опять улыбнулась. Хачик продолжал рассматривать новую свою знакомую. Из туалета, отряхиваясь, вывалили две девицы. Лена подумала, что управились они быстро. Хачик достал из кармана блатной кожаной куртки пачку "Кэмела".
- Будешь? - предложил он Лене.
Та медленно покачала головой.
- Берегу здоровье.
- А! Всё одно - подыхать!
Хачик вытряхнул из пачки одну сигарету, небрежно сунул её в рот, чиркнул зажигалкой и, выпустил дым в сторону. Появилась барменша, которую Хачик назвал Светой. Она молча поставила на стол неполную чашку дымящегося кофе.
Лена покосилась внимательно на дверь уборной.
- Не хочешь в туалет? - негромко спросила она.
Хачик удивился.
- Что, прям сейчас? Здесь?
Даже для него, армянского бандита Хачика Гаспаряна, всё, тут происходящее смотрелось чересчур грязно. Хотя он знал хорошо, что русская девица, готовая проворно лечь под армянина - как правило опустившееся, падшее создание, которому уже не грозит выйти замуж за русского парня (какой же русский согласится иметь женой и матерью своего ребенка побывавшею армянской любовницей девку?..) Как и большинству представителей армянско-краснодарского криминального мира, Хачику уже и не раз и не два приходилось принуждать к сожительству (попросту - насиловать) русских девиц. Он это считал вполне благородным, достойным себя, мужским занятием. Но тех русских девок, которые были согласны спать с Хачиком, он не то, что не уважал - считал грязью.
Лена, хихикнув, кивнула.
- А чем плохо?
Хачик отхлебнул ещё коньяку, потом раздавил сигарету о стеклянную пепельницу.
- Идём.
Лена встала и, плавно качнувшись, двинулась к затёртой, выпачканной двери общественного сортира. Хачик шёл позади. Девицы смотрели на Лену с нескрываемым отвращением. Дверца хлопнула у Хачика за спиной, и он остановился. Лена развернулась к нему. Хачик моргнул. Тяжёлое дуло вальтера повисло у его носа.
Вернувшись домой, Саркисян разделся, бросил где попало вещи и двинул под душ. На кухне бухтело радио: торжественный мужской голос из далёкой Москвы рассказывал новости заканчивающегося дня. Инспектор расположил пистолет на полочке, между шампунями, и минуты две стоял, не двигаясь, под обжигающе холодными струями. Прикрутив воду, он услышал, как из прихожей осторожно защёлкал дверной замок. Саркисян снова открыл кран. Подобрав пистолет с полочки, он вышел в коридор. Свет в ванной оставил включённым.
Замок пощелкал ещё, и дверь медленно приотворилась. В щели образовалось лицо с кепкой, низко надвинутой на глаза. Потом - рука и револьвер с глушителем. Поймав шум падающей воды, киллер направился в ванную, не опуская пистолета.
Заглянув туда, он успел только удивиться. Думать времени не осталось: пуля разнесла ему голову.
- Одно движение, и ты - труп, - Лена шагнула назад, тихо взведя курок. Лицо её словно окаменело. Холодные, пустые глаза в упор рассматривали Хачика. Постояв так молча, она, вдруг, засветила ему рукояткой в висок. Оглушенный, чуть не лишившись сознания, тот тяжело опустился на пол. Встал на колени. Держа пистолет в правой руке, Лена обошла Хачика и с силою ткнула ему стволом в бок. Левой она прищёлкнула на двери задвижку. Потом быстро ощупала пленного.
- Деньги в правом кармане брюк, - сказал тот спокойно, глядя, как тускло поблескивает лужа в углу.
- Себе оставь, - тихо ответила Лена.
Пальцы её нащупали что-то твердое и объёмистое. Наружу был извлечен вальтер. Лена сунула его себе в карман. Потом она нашла складной нож. Надавила на кнопку. Скупо блеснув, из рукоятки выскочило наточенное лезвие. Огоньки, переливаясь, играли в неярком свете, что падал с улицы через разбитое окошко под потолком. Лена закрыла нож и сунула его следом за вальтером.
- Что тебе нужно? - пробормотал Хачик. - Если бы ты знала, кто я такой, поискала бы другого фраера. - Он помолчал, потом добавил, - завтра тебя отвезут в морг. Как неопознанный труп. Если ты...
Кончить фразу он не успел. Получил ногою по почкам.
- Заткнись, сука! - Лена прошипела ему в ухо.
Она схватила Хачика левой рукой за волосы и прочертила физиономией по холодной шершавой стене. Там отпечатался, не слишком заметный в полумраке клозета, мутно-кровавый след.
- Ненавижу мразей!
Лену теперь было не узнать. Лицо её стало чёрным от злобы.
Хачик пошевелил израненными губами. Хотел что-то сказать, но его ещё раз уткнули носом в стену.
- Заткнись!
Хачик молчал, ожидая, что произойдёт. Кровь стекала с его лица и капала на куртку. Лена переводила дыхание.
- А теперь - говори, - прошептала она, ещё сильнее вдавив ствол ему в ребра. - Говори, кто перестрелял редакцию "Дем. Кубани".
Хачик искренне удивился.
- Какая редакция? Какая Кубань?..
И получил физиономией в стену.