- Я бы, хотел, конечно, чем-нибудь тебе помочь...
Лена обернулась к нему.
- Все не могут быть героями.
Жихарёв поймал её взгляд.
- Ты, действительно, так считаешь?
- Да.
Лена пересела ближе и совсем легонько чмокнула его в губы. Только коснулась.
- Большего не заработал? - спросил Серёжка, глядя, как она поворачивает ручку дверцы.
Мимо по улице промчался пустой автобус. Видимо, шёл после смены в депо. Лена, улыбнувшись хитро, покачала головой.
- Не заработал.
... - в Краснодаре сейчас 8 часов 14 минут, а на нашей волне опять музыка. Только что нам позвонил Игорь и попросил передать для Наташи - это его девушка, песню в исполнении их любимой с Наташей группы "Любэ". Хочу сказать, что я сам очень люблю эту группу и потому с удовольствием выполняю заявку. Итак, "Назови меня тихо по имени". Для Игоря и для его девушки Наташи...
Послышалась неторопливая спокойная мелодия. Саркисян вертел в пальцах стакан с остатками коньяка. Он завернул в это кафе по дороге домой: нестерпимо-жутко заныла простреленная рука. Инспектор решил опрокинуть двести грамм в надежде, что тогда боль утихнет. И верно: начало отпускать, стоило ему осушить полстакана. Уходить не хотелось. Саркисян как в полузабытьи слушал музыку и медленно тянул коньяк...
"Любэ" допели до конца свою песню. Саркисян закончил свои двести грамм. Захотелось продолжить. Инспектор привстал с места и потащился к буфетной стойке.
- Ещё двести, - вальяжно бросил он суетливому толстяку-бармену. - И - кофе. - Несколько мятых бумажек легли рядом с тарелочкой. - Сдачу себе оставь.
Глаза у бармена блеснули заинтересованно: он увидел деньги. Саркисян достал пачку "Кэмела". Он посмотрел на костлявую, устрашающего вида девицу, что танцевала в обнимку с юнцом, похожим на педика. Потом сонно вложил сигарету в рот. Вспомнил, что зажигалку оставил на столе своего кабинета - в РОВД и раздосадованно похлопал себя по карманам.
- Слышь? - Саркисян кликнул бармена. - Прикурить есть?
- У меня есть, - услышал он, вдруг.
Голос прозвучал тихо, но удивительно внятно. Саркисян повернулся медленно. В трёх шагах от него стояла Артёмина. Она держала правую руку в кармане, в котором что-то угрожающе топорщилось. Лена холодно разглядывала инспектора.
- У меня есть, - повторила она. - Я дам тебе прикурить.
Рот у Саркисяна медленно приоткрылся, сигарета упала на пол. Он вспомнил, что в обойме у него пусто. Инспектор бессмысленно глядел на Лену, ощущая физически, как трезвеет. По спине, неприятно и остро, пробежал холод.
- Почему ты не стреляешь? - спросил Саркисян наконец - это было первое, что он смог произнести.
- Если бы я пришла за этим, - спокойно ответила Лена, - ты бы уже лежал на полу.
- Тогда, что тебе нужно?
- Поговорить.
Саркисян вернулся к своему столику. Лена села напротив. Она достала откуда-то номер "Краснодарских Известий" и положила на стол, опустив туда руку. Как раз там, где читалось "Главный редактор: ...", пистолетное дуло выглядывало своим краешком, тихонько прицеливаясь в инспектора. Тот посмотрел на Лену.
- Что тебе нужно?
- Я сказала уже - поговорить. Прежде всего - отдай пистолет...
- ...в Краснодаре сейчас 8 часов 19 минут. Нам позвонила Наташа и сказала, что завтра у её любимого, которого зовут Серёжа - он сейчас служит в армии, день рождения. Ему исполнится двадцать лет. Наташа очень надеется, что ты, Серёжа, слышишь сейчас эту передачу (мы тоже на это надеемся) и просит передать для тебя песню в исполнении твоей любимой группы "Тату". Конечно же, мы присоединяемся к поздравлению. Песня сейчас прозвучит. Итак, "Тату". "Мне Нужна Она"...
Саркисян повёл плечами.
- Здесь полно людей. Не боишься, что увидят?
Он испугался - так холодно блеснули глаза у Лены.
- А ты передашь аккуратно. Если увидят, я тебя пристрелю.
Саркисян смотрел на Лену внимательно. Он понял - нажмёт курок, не моргнув. Двумя пальцами достав из кармана оружие, он положил его на стол и отпихнул Лене - рукояткой вперёд. Та перехватила пистолет, быстро спрятав его в кармане.
Инспектор поглядел примирительно и изобразил что-то вроде улыбки.
- Зачем нам ругаться? - спросил он дружелюбно. - Мы бы вполне могли стать друзьями.
Лена медленно покачала головой.
- Не думаю.
- Могли бы договориться по крайней мере... - продолжал Саркисян.
- С чертями в аду договариваться будешь.
- Что ты хочешь?
- Ответишь мне на пару вопросов.
- А если нет?
- А если нет - тебя вынесут. С простынёй на лице. - Лена улыбнулась одними губами. Саркисян поверил - действительно вынесут.
- Я тебе хочу кое-что предложить, - сказал он, вдруг. - Мне нравится твоя живучесть, но так без конца ты не будешь бегать. Ведь, ты уложила двух ментов. А это всё не так просто, как тебе, может быть, кажется.
Лена слушала с интересом. Пыталась понять, куда Саркисян клонит.
- Я тебе предлагаю работу. Уберёшь одного человека. Справишься - получишь десять штук баксов и паспорт любой страны - какую выберешь. Ты сможешь исчезнуть отсюда. Насовсем исчезнуть. А так - думай. У тебя нет выбора.
Лена зло усмехнулась.
- Может, это тебя надо будет убрать?..
Саркисян разочарованно покачал головой.
- Напрасно так. Я действительно не шучу. Мне нужны толковые люди.
- Я тоже, - Лена кивнула. И уверенно добавила: - Если сейчас ты не встанешь и не пойдёшь впереди меня, то тогда ляжешь. И будешь лежать, пока тебя не унесут... Понял? Быстро! Это последнее приглашение.
Саркисян внимательно посмотрел в глаза Лене, пытаясь прочитать там ответ, потом - на кончик глушителя, осторожно выглядывающий из-под газеты.
- ...В Краснодаре сейчас 8 часов 23 минуты. Только что к нам позвонила Маша и попросила исполнить для её любимого Васи песню в исполнении Татьяны Булановой "Стерпится-Слюбится". Итак, Татьяна Буланова. "Стерпится-Слюбится". Для Васи.
Саркисян медленно поднялся с места и побрёл к выходу. По пути обернулся и бросил бармену:
- Я вернусь сейчас.
На улице никого не было. За деревьями уныло перемигивались огоньки далёких девятиэтажек.
- Налево, - скомандовала Лена.
Саркисян обречённо шёл туда. Отчего-то снова разболелась рука.
- К стене стань. - Лена вытащила из кармана пистолет с глушителем и аккуратно прицелилась.
Саркисян остановился у старого зашарпанного забора. Напрягшись, он посмотрел в чёрный глазок пистолета.
- Что за материал был у Макарова?
- Какой материал? - переспросил Саркисян очень спокойно.
- За который ты его убил.
Саркисян глядел на Лену с сожалением.
- Я - очень маленький человек, - сказал он негромко. - Делаю то, что мне приказывают...
Тяжёлая пуля чуть слышно свистнула в четырёх сантиметрах от его уха. В заборе показалась дырка - небольшая и круглая.
- Я не верю тебе. - Лена смотрела на инспектора с ненавистью. Палец её лежал на курке. Дуло целилось прямо в лицо Саркисяну. - У тебя остался последний шанс. Скажи правду. О чём был материал?
Саркисян колебался. Лена это увидела.
- Если ты меня сейчас грохнешь - тебе это всё равно ничего не даст, - сказал опер так же спокойно.
Пистолет в руке Лены хлопнул два раза подряд. Мелкая пыль от появившихся на заборе двух новых отверстий кружилась в воздухе и тяжело оседала на землю. Саркисян чувствовал, что протрезвел окончательно. Судорожно напрягшись, глядел он на маленькое и чёрное пистолетное дуло.
- Что вам всем от меня нужно? Зачем меня хотели убить? Зачем убили Ашота, Макарова? Зачем убили сына Павловского?
Саркисян видел, как палец, прижатый к курку, нервно и неловко подрагивает.
- Это - профилактика, - спокойно произнёс инспектор. - Все должны умереть. Все, кто хотя бы случайно, хотя бы обрывочно что-то знает. - Он не отрываясь смотрел на палец. - Но я тут, правда, ни причём. Я - только исполнитель...