— Не так... Сегодня не так... Сегодня туман чуть дальше и вот этого нет... И отсвет розовый, нет, вот так, розовый...
Подойдя чуть ближе и взглянув на рисунок, я замер. По плечам и загривку веселой стайкой пробежали мурашки. Большое корявое дерево, крона которого где-то за пределами картины, ярко-красный "шеви" с открытыми дверцами, ползущие из-за дерева полосы тумана, подсвеченные снизу. Трудно было не узнать место, а еще...
— Гарри, это то, что я думаю? — Гермиона осторожно прикоснулась пальцем к краю холста, вливая каплю силы, и картина ожила. На чердаке повеяло прохладным влажным ветром.
— Получилось! У меня получилось! — Полумна очнулась, заметила нас, и сейчас с восторгом тискала Гермиону в объятиях, отвлекая от удержания козыря, который начал закрываться. — Ай! Держи, держи! Мне надо туда!
В следующий момент она рванулась в пока еще открытый проход, который немедленно схлопнулся за нею.
— Ой! — Гермиона тряхнула головой и вновь открыла козырь. — Пойдем? Ты знаешь, где это?
— Знаю. — Я прошел на ту сторону и подал руку Гермионе. Тем временем со стороны Образа нас встречали настоящим фейерверком: треск, вспышки, искры, клубы дыма. Мы подошли поближе.
— Он теплый и пахнет весной. — Полумна стояла в самом начале Огненного пути, купаясь в летящих искрах. Оставив на потом все слова для себя за то, что не успел остановить девочку, пока она не шагнула на Образ, пошел объяснять ей ситуацию. На мой сбивчивый поток слов она отреагировала совершенно спокойно.
— Конечно, я пройду, Гарри. Он теплый и хороший. А ветер... Ветер всегда в лицо, как в жизни.
Мы с Гермионой стояли и наблюдали, как Полумна медленно движется по огненным линиям, поднимая снопы искр. Разноцветные зарницы окружали долину Образа, делая ее похожей на диковинный амфитеатр. В машине ожил приемник, и пространство заполнили звуки какого-то феерически прекрасного скрипичного концерта.
— Как красиво!.. — Гермиона во все глаза смотрела на это великолепие. — Гарри, это то самое Средоточие света, которое проходил ты?
— Да. — Я решил не уточнять своего происхождения.
— Она пройдет?
— Думаю, да.
— А потом?
— Не знаю. Но в нашем мире появится Светлая леди.
— Вот на ком тебе надо было жениться. И родовой алтарь тогда бы не перекрасился.
— Я уже женат. — Я прижал Гермиону поплотнее к себе.
— Да. Я успела и рада этому. Эгоистка, конечно, но мне ведь так и положено, Темная леди как-никак. — Мы засмеялись вместе.
Тем временем Полумна шагнула в центр, замерла с закрытыми глазами, и — оказалась рядом с нами.
— Он хочет, чтобы я нарисовала его у нас. Не на холсте, а по-настоящему. Можно?
— Нужно. Но ты справишься?
— Ты же мне поможешь. И еще он что-то говорил про Гермиону, но как-то неопределенно. Вроде такого: "как хотите, я не против", но подробности рассказывать не стал. Вы знаете, о чем это?
— Да, Луна, я знаю. Но это долгий рассказ, может, вернемся домой?
— Да, да! Я хочу овсяного печенья с чаем. У Берри оно хорошо получается. Но только как мы вернемся? Дверь моей картины закрылась.
— Не беда. — Я снова достал тот же козырь, раскрыл окно и пригласил девочек пройти. Через пару шагов мы вновь стояли на лужайке перед домом Лавгудов.
* * *
Четыре чашки на столе, корзинка с печеньем, сахар и сливки, а еще я положил рядом козырь дома Лавгудов. Луна вертела его в руках и так и сяк, и даже на свет смотрела.
— А почему черно-белый и тушью? Я думала, чем подробнее, тем лучше.
— Потому что только неизменное. Линии, отражающие суть.
— Ага. Вот почему я застряла. Туман то приносит, то уносит, и свет меняется. А я его рисовала, потом стирала, рисовала снова. Очень хорошо, что вы пришли, а то я, наверное, не выплыла бы. Спасибо.
— И от меня тоже спасибо, — Ксенофилиус смотрит на дочь с умилением, — я очень рад, что ты в порядке.
— Я в порядке. Совсем, совсем. Никогда в таком порядке не была.
Гермиона сдерживает смех, а я просто улыбаюсь. Полумна сейчас очень забавная.
— Это как раз понятно, что ты в порядке. Где же тебе еще быть?
— Не понял. — Ксенофилиус обернулся ко мне, перестав растрепывать прическу Полумны. — Я чего-то не знаю?
— Все просто. Огненный путь, который маги называют Средоточием Света, является знаком Порядка. Одной из первооснов мироздания. И инициация как адепта Порядка, конечно, сказывается на личности.
— То есть прохождение Средоточия Света может уберечь от безумия? Извини, дитя, — Ксенофилиус вновь растрепал волосы Полумны, и щелкнул ее по носу в ответ на скорченную рожицу. — Про безумие я не тебя имел в виду, а некоторых прежних претендентов на титул Темного лорда. Тогда получается, что прохождение Средоточия Тьмы безумие может спровоцировать? — Осторожный взгляд в сторону Гермионы. — Опять же не имею в виду вас, леди. Вы всегда были весьма разумны.