Уже после войны мне рассказывали, что после подписания разведывательной и оперативной карт Ворошилов и Жуков пошли на телеграф. К аппарату в Москве подошел генерал А. М. Василевский. Жуков передал: "В командование вступил. Доложите Верховному Главнокомандующему, что полагаю действовать активно".
Что это означало, мы тогда почувствовали сразу. В ночь на 18 сентября я вернулся из части в штаб дивизии. Встретил меня встревоженный полковник Симонов.
- Товарищ генерал, - доложил ой, - приказ за подписью генерала армии Жукова поступил.
Это было 18 сентября. Приказ обязывал меня произвести высадку десанта на левый берег реки. 115-я дивизия совместно с подразделениями 4-й бригады морской пехоты, опираясь на прочную оборону правого берега, должна была частью сил захватить плацдарм на рубеже Ивановское - Отрадное - совхоз "Торфяник" - Мустолово - Московская Дубровка, чтобы с утра 20 сентября начать наступление в направлении на Мгу.
На подготовку к форсированию Невы у меня и штаба дивизии оставалось очень мало времени. Подразделения 4-й бригады морской пехоты находились еще только на подходе - в назначенный срок она принять участие в операции не могла. В Невскую Дубровку пока что прибыл только лишь один батальон морской пехоты. Встретившись с командованием бригады, мы решили, что вначале с первым эшелоном дивизии через Неву переправится этот, четвертый, батальон, а потом по мере подхода на плацдарм будут переброшены и другие подразделения.
Предстояла очень сложная и ответственная операция. Все понимали, что от каждого она потребует большой смелости, выдержки и упорства.
Меня нередко спрашивают: чем диктовалось проведение такой сложной операции, как форсирование широкой Невы, захват плацдарма и наступление на станцию Мга, небольшими силами без поддержки танков, авиации, артиллерии (кроме дивизионной и полковой), без табельных средств переправы?
Дело в том, что в те дни общая обстановка под Ленинградом слишком обострилась и усложнилась. Фашистские войска пытались окружить город двойным кольцом, выйти на реку Свирь, форсировать Неву и таким образом соединиться с финскими войсками. Шли ожесточенные бои непосредственно вблизи Ленинграда. Фашистские танки были недалеко от Кировского завода, противник овладел городом Пушкин, пытался обойти Пулково и Костино.
Начались массированные и длительные артиллерийские обстрелы города. В воздушное пространство над Ленинградом прорывались десятки вражеских самолетов.
Противник развивал наступление. Он пытался перерезать только что начавшую работать Ладожскую трассу. Теперь мы знаем, что за навигацию с 1 сентября по 7 декабря 1941 года в Ленинград доставили 27 тыс. тонн зерна, около 17 тыс. тонн муки, круп и макарон, более 20 тыс. банок консервов, 1 млн. банок сгущенного молока, сотни тонн мяса, рыбы, масла и других продуктов. Ленинград получил около 5 тыс. тонн бензина и более 2 тыс. тонн керосина, а войска - тысячи винтовок, пулеметов, сотни тысяч снарядов, более 3 млн. патронов, свыше 100 тыс. ручных гранат. Поэтому было важно отстоять во что бы то ни стало эту живительную магистраль.
И еще одно важное обстоятельство учитывало командование фронта. На Неве в то время складывалась благоприятная для нас ситуация. По разведывательным данным, фашистское командование начало частично оттягивать свои войска с берегов реки. Главные силы 39-го моторизованного корпуса и левого крыла 16-й армии оно направило на тихвинское направление.
Так вот, создавалась относительно благоприятная обстановка для активных действий наших войск и в этом районе с целью разорвать кольцо блокады изнутри.
Эта операция по деблокированию Ленинграда в сентябре 1941 года проводилась по решению Ставки. 54-й армии было приказано нанести удар с востока в сторону Мги. Командующий Ленинградским фронтом обязан был выделить войска для встречных действий. Но все силы фронта действовали на других важных направлениях, и навстречу 54-й армии смогли наступать лишь 115-я стрелковая дивизия и 4-я бригада морской пехоты.
Форсировать Неву под сильным огнем противника, наступать через болота и леса - задача чрезвычайно тяжелая. Но не было другого выхода, этого требовала боевая обстановка.
Как же готовилась и проводилась эта операция?
За оставшиеся в нашем распоряжении одну ночь и один день необходимо было собрать и подготовить переправочные средства, определить точные места высадки, проинструктировать командиров первого эшелона, организовать взаимодействие с другими частями дивизии и моряками.
До начала форсирования все мы - командование, штаб дивизии с командирами частей - тщательно изучали местность на противоположном берегу. Оценив обстановку, мы с комиссаром приняли решение форсировать Неву ночью, без артиллерийской подготовки, удар, нанести внезапно. В первом эшелоне батальон 576-го стрелкового полка под командованием капитана В. П. Дубика, во втором эшелоне - батальон 638-го стрелкового полка под командованием капитана В. К. Менькова. Остальные части дивизии, 4-й и 5-й истребительные батальоны народного ополчения пока обороняли правый берег.
Из переправочных средств мы располагали всего лишь собранными со всего правобережья рыбацкими лодками. Нам доставили из города небольшое количество прогулочных лодок. Из подручного материала было сделано несколько паромов-плотов. Весь этот "флот" мы сосредоточили в укрытии, в устье речки Дубровки.
После того как основные детали были отработаны, командиров подразделений, выделенных для форсирования реки, мы еще раз собрали в штабе, чтобы проверить, правильно ли понят план, и убедиться, что у них все готово к проведению операции.
Наступила дождливая ночь на 20 сентября 1941 года.
Бойцы капитана Дубика бесшумно перенесли на руках лодки к воде. Подразделения, которым предстояло переправиться первыми, соблюдая тишину, разместились в лодках. Короткое "Вперед!" - и первый десант ушел по Неве к вражескому берегу.
На командном пункте дивизии, который находился недалеко от переправы, все мы с волнением ожидали первого донесения. Меня мучили вопросы: заметил ли противник начало нашей переправы, удастся ли первому эшелону в кромешной тьме причалить к намеченному месту, не приготовил ли противник какой-нибудь "сюрприз" смельчакам? Да, все могло быть, ко всему должны были быть готовы наши десантники. Их ждал тяжелый бой в обстановке полной неизвестности. Растерянность в таких условиях равнозначна гибели.
Но мы твердо были уверены в капитане Дубике и его бойцах. Они прошли школу трудных боев на Карельском перешейке, приобрели богатый фронтовой опыт форсирования больших и малых водных преград.
"Комбат - смелый и решительный человек, - думал я. - Он, конечно, предусмотрел каждую мелочь, чтобы добиться успеха".
Наконец-то поступило первое боевое донесение с той стороны. Незамеченными преодолев реку, бойцы бесшумно взобрались на крутой левый берег, ворвались во вражеские траншеи, действуя штыком и гранатой, били фашистов в окопах и блиндажах. Этот внезапный удар ошеломил противника, посеял панику.
Позднее стали известны многие эпизоды ночного боя. Взвод лейтенанта Соболева стремительно атаковал траншеи гитлеровцев. В числе первых ворвались туда бойцы отделения сержанта Заболотникова. Отважный сержант из трофейного станкового пулемета меткими длинными очередями поражал убегавших фашистов. Бойцы отделения захватили еще 4 пулемета, уничтожили несколько десятков вражеских солдат.
В течение ночи на левый берег Невы переправился весь батальон капитана Дубика. Бойцы и командиры проявили высокую организованность, боевой дух и фронтовую дерзость. Фашисты вначале не заметили нашего форсирования Невы, но, когда передовое подразделение достигло левого берега и вступило в бой, противник опомнился, быстро организовался и открыл огонь из всех видов оружия по переправе. Он пытался кое-где контратаковать наши подразделения, но безрезультатно.
По мере продвижения батальон В. П. Дубика встречал усиливающееся огневое сопротивление врага. Утром фашисты перешли в контратаку. Наши подразделения отбили ее и сами атаковали. За сутки батальон продвинулся в глубину на полтора километра, а по фронту занимал плацдарм свыше двух километров. Бойцы, нанеся значительные потери врагу, овладев плацдармом, успешно выполнили боевую задачу.