Армия готовилась к броску к Карпатам. А это значило, что мы должны были быть готовы перебазировать армейские склады в районы железнодорожных станций Гусятин - Залещики. У меня и сейчас хранится карта, на которой мы отрабатывали всевозможные варианты предстоящего наступления. Приятно отметить высокую военную квалифицированность, специальную грамотность многих офицеров штаба тыла. Ими были учтены все мелочи, которые могли так или иначе повлиять на успех нашего общего дела.
Естественно, предвидя распутицу и бездорожье, мы много внимания тогда уделяли обучению личного состава, занятого подвозкой и доставкой боеприпасов, горючего и смазочных материалов. В частях и подразделениях состоялись технические конференции, на которых перед водителями выступали опытные командиры, отлично подготовленные специалисты. Вспоминаю, с какой трогательной заботой наши ветераны обучали нелегкому фронтовому шоферскому делу новичков. Те потом с честью оправдали надежды своих наставников.
На войне не приходится говорить о мелочах. Каждая из них может здорово повредить хорошо продуманному плану операции, даже сорвать, казалось бы, в деталях разработанный бой. Военное лихолетье научило меня не скидывать со счетов накрапывающий дождичек, превращавшийся вдруг в ливень, еле заметный утренний холодок, становившийся к вечеру обжигающим морозом. Я стремился к тому, чтобы офицеры штаба тыла учились предвидеть, как говорится, заглядывать за горизонт.
Не хочу этим сказать, что все в работе штаба тыла, лично у меня всегда шло, что называется, без сучка и задоринки. Были промахи. Некоторые, как заноза, нет-нет да и сейчас еще напомнят о себе. Случалось, что и голос приходилось повышать. Иногда это было оправданно - требовалось вывести кое-кого из оцепенения. Порой выходило от минутной слабости. Откровенно скажу, мучился я после таких наскоков.
Один случай до сих пор не забуду. Мне позвонили из танковой части, которая вот-вот должна была начать марш, а запасного горючего ей все не поступало. Я сразу сел в машину, приказал водителю держаться маршрута, по которому автомобильный батальон подвозил горючее танкистам. Догнал колонну. Вижу, несколько машин безнадежно увязли, около них бьются перемазанные в грязи водители. Я - к командиру. Первое, что руководило мной, было желание примерно наказать его. И я уже принялся отчитывать офицера. Но быстро спохватился. Ведь в том, что засели машины, была и моя ошибка. Ни у одного водителя мы не нашли подручных средств, которые конечно же надо было иметь по такой каверзной погоде. А раз не было - стало быть, недоработал штаб тыла, в том числе и я - его руководитель.
Это жизненные уроки. Они долго помнятся. Я всегда считал и считаю, что в человеческих отношениях ни в коем случае не должны брать верх сиюминутная злость, грубость, неприязнь. В отношениях между командиром и подчиненными это вообще недопустимо. Это ведь плохо, когда после необоснованного разноса и у подчиненного портится настроение, меняется отношение к порученной работе. Плохо потому, что в проигрыше оказывается общее дело. А если это еще связано с человеческими жизнями, то, сами понимаете, какой тяжкий грех берет на себя любитель разносов...
В известной мере мне повезло. Со мной рядом были удивительно чуткие и порядочные люди. Не могу не назвать полковника Михаила Павловича Клепикова. Многие ведь привыкли видеть в начальнике штаба прежде всего человека строгого, даже жесткого, нередко чрезмерно педантичного.. Строгость у Михаила Павловича была. И педантичность, пожалуй, просматривалась в его действиях. Только вот не помню случая, чтобы это ущемляло чье-то достоинство. Офицеры штаба привыкли к ровному, спокойному его голосу, ценили обходительность, внимательное к ним отношение начальника.
Полковника Клепикова, многие это знали, часто мучили приступы гипертонической болезни. Больше других в его болезнь был посвящен я. Когда случались паузы между операциями, я буквально заставлял его на несколько дней лечь в госпиталь для легкораненых. Он очень переживал. Настоящий коммунист, человек, до конца преданный своему делу, Михаил Павлович и в тяжкие минуты недуга находил силы подбодрить людей, вызвать у них улыбку.
Удивительное дело, я часто замечал, как в поведении, поступках офицеров штаба проявлялись лучшие черты характера полковника Клепикова. Это ли не награда для начальника!
Своим учителем, например, его считал начальник узла связи штаба тыла майор К. М. Лопухов. Это был умелый организатор, мастер своего дела. Коммунисту Лопухову поручались самые сложные задания. И никто ни разу не усомнился, сможет ли он справиться с трудностью. Вот такая надежность ценилась на войне особенно высоко.
Специалисты служб горючего, продовольственной, медицинской, вещевой, дорожной, автомобильной и других днем и ночью в любую погоду, нередко под огнем врага подвозили войскам материальные средства, оказывали медицинскую помощь, эвакуировали раненых и поврежденную технику, восстанавливали разрушенные пути. Объем работы был значителен. Чтобы поддерживать высокую боеготовность, приходилось ежедневно восполнять потери, создавать дополнительные запасы, особенно горючего и боеприпасов.
Укомплектованность частей, подразделений и учреждений тыла личным составом и техникой, а также созданные на складах запасы материальных средств в целом позволяли обеспечить предстоящие боевые действия. Однако после совершения в составе войск армии трудного марша из района Погребище в район Волочиска требовалось прежде всего привести тыловое хозяйство в порядок, подготовить пути подвоза и эвакуации.
Чтобы ускорить пополнение и создать установленное количество запасов материальных средств на исходном рубеже, решили перед началом выдвижения включить непосредственно в танковые колонны из состава армейского тыла часть транспортных средств с горючим, боеприпасами и продовольствием. Это позволило своевременно обеспечить соединения и части, изготовившиеся для нанесения удара по противнику, всем необходимым.
Несмотря на неблагоприятные условия и большую усталость после марша, офицеры, сержанты и солдаты тыла трудились день и ночь. Сознание того, что вскоре предстоит выйти на рубеж государственной границы СССР и Чехословакии, придавало им дополнительные силы, удваивало энергию. Успеху способствовала и активная партийно-политическая работа с личным составом, которому всемерно разъяснялось значение предстоящей операции.
21 марта войска 1-го Украинского фронта, успешно отразив контрудары врага, возобновили наступление. После мощной артиллерийской подготовки танки прорвали фронт противника на участке Тарнополь (Тернополь), Проскуров (Хмельницкий). В качестве фронтового резерва была введена в бой и 1-я танковая армия. Начался глубокий рейд по тылам врага. Непрерывно ведя бой, армия совершила рывок более чем на 200 км, при этом с ходу форсировала Днестр, Прут и, освободив сотни населенных пунктов, вышла в предгорья Карпат. Пытаясь остановить наши войска, фашисты сопротивлялись упорно, цеплялись за каждый населенный пункт, за каждый удобный рубеж.
Огромный размах операции, большая глубина прорыва, отсутствие надежных путей подвоза и эвакуации вынуждали постоянно уточнять расчеты и вносить коррективы в планы обеспечения, создавать подвижные резервы из имеющихся запасов материальных средств. Стремясь сократить коммуникации и приблизиться к боевым порядкам, тыловые части и учреждения за период операции перемещались несколько раз. Довольствующие отделы принимали все необходимые меры, чтобы не допустить перебоев в обеспечении. При штабе армии действовала оперативная группа офицеров тыла - представителей довольствующих отделов, возглавляемая начальником 1-го отдела штаба тыла полковником Сергеем Андреевичем Чидсоном.
Энергичный, прекрасно подготовленный офицер, полковник Чидсон был прирожденным оператором. Под рукой он всегда имел карту с нанесенной на ней самой свежей обстановкой. Сергей Андреевич пользовался непререкаемым авторитетом в войсках. Не припомню случая, видел ли я его хоть раз без дела. Строгий, подтянутый, он олицетворял всем своим видом порядок и организованность. Я ему доверял во всем.