Спасаясь от Джима Кроу и привлеченные перспективой оплачиваемой работы, чернокожие американцы наводнили Детройт, сначала сотнями, потом тысячами. В 1920 году чернокожее население составляло 40 000 человек. К 1930 году оно составляло 120 000. В годы после Второй мировой войны оно снова увеличится более чем вдвое - до 300 000 человек.
Местом на беспорядочной карте, где вынуждены были жить чернокожие детройтцы, был полуразрушенный район под названием Блэк-Боттом, названный так из-за цвета почвы на берегу реки, который тянулся на север вдоль Гастингс-стрит к еврейскому району под названием Парадайз-Вэлли. Он разросся десятками тысяч новоприбывших, втиснутых в убогое жилье, настолько скудное, что аренда там обходилась дороже, чем в окружавших его белых кварталах - кварталах, где было много места для аренды, но не было места для чернокожих. Расовая вражда в Детройте была настолько жестокой, что белые горожане создали одно из самых активных отделений ККК на Севере, что побудило многих в "Черном дне" изображать Детройт как жизнь "на Юге".
Лишь несколько других крошечных районов Детройта принимали чернокожих арендаторов и домовладельцев. Один из них находился в Ист-Сайде возле 7 Mile Road, на землях, некогда принадлежавших главному белому аболиционисту Детройта. Этот человек, Шубаэль Конант, продал свои владения с оговоркой, что в них никогда не будет никаких ограничительных соглашений, запрещающих их продажу чернокожим или евреям, как это было принято. Район, выросший на этих землях, стал первым в городе районом для чернокожих представителей среднего класса - Конант-Гарденс. 3
Компания "Форд", как называли детройтцы Ford Motor Company, была крупнейшим работодателем для чернокожих американцев в городе; черные церкви Детройта выполняли функции залов для приема на работу, а священнослужители были наделены полномочиями вербовщиков. Это была самая низкая, самая грязная и самая опасная работа - большинство чернокожих мужчин нанимались уборщиками или в литейные цеха; и это не всегда был обещанный пятидолларовый день. Но этого было достаточно, чтобы содержать семью.
"Красный" Корниш женился на симпатичной девушке из Джорджии, и у них родились дети. Его дочь Мэйбелин создала семью с молодым человеком, Томасом "Сьюджем" Хейсом, который сам сбежал из Алабамы в Детройт на следующий день после окончания школы в 1948 году. Сьюдж тоже работал в компании Ford's, пока не нашел более гнусное занятие, чтобы содержать пятерых детей, включая дочь Мэйбелин, Морин.
А человек, женившийся на Морин Хейс, Дьюитт Янси, работал на Ford почти всю свою взрослую жизнь, даже когда пытался сделать карьеру в музыке, которая стала второй отраслью в растущей черной общине Детройта.
Рестораны, салоны и отели Парадайз-Вэлли стали важнейшими местами для развития синкопированной и свинговой музыки в городе на берегу пролива: джаза и блюза, а затем - дерзкого и стремительного детища блюза, ритм-энд-блюза. Архипелаг черных церквей породил несколько поколений музыкантов и певцов. Государственные школы Детройта, как бы ни были они сегрегированы, давали всестороннее музыкальное образование. А Детройт, каким бы несовершенным он ни был, способствовал процветанию чернокожих, что позволило им не только приобрести музыкальные инструменты, но и сформировать мировоззрение, позволяющее достичь самореализации после многих поколений борьбы за выживание - дар, оплаченный матерями и отцами Детройта потом и бессонницей.
Берри Горди II и его жена Берта, последователи философии самостоятельности Букера Т. Вашингтона, открыли в Блэк-Боттоме бакалейный магазин, носивший имя Вашингтона, и другие предприятия, привив своим восьми детям аналогичный предпринимательский дух. "Бер-Берри" - так назывался семейный фонд, в который все Горди - и взрослые, и дети - должны были регулярно вносить деньги. Это был скромный резерв капитала, из которого дети могли взять кредит на любое предприятие, одобренное членами семьи. В 1959 году сын Горди, Берри III, обратился за ссудой на открытие звукозаписывающей компании, и после долгих споров ему дали 800 долларов.
В подростковом возрасте на Гастингс-стрит младший Горди увлекся джазом и блюзом и начал писать песни. Работа на линии Ford стала возможностью писать их под ритмы машин. Песни Горди для Джеки Уилсона - "Reet Petite", "Lonely Teardrops" и "To Be Loved" - сделали его хитмейкером. Его новая звукозаписывающая компания стала шансом сохранить его долю и контроль, а ее название перевернуло детройтскую склонность к этническим уменьшительным - Корктаун для ирландцев, Полетаун для поляков, Джутаун для евреев - на сам город моторов: Мотаун.