Но следует отметить, что такое поведение не является просто привычкой. Это естественное поведение капитала, который по определению является самовозрастающей стоимостью. То есть средства производства являются капиталом лишь тогда, когда вовлечены в отношения, приводящие к росту их стоимости[65]. Иначе говоря, накопление является необходимым по определению. Долги не могут быть списаны просто так — это означает разрушение чьих-то активов, а чьи именно активы разрушать — приходится решать в ходе торговых (и не только) войн. А без накопления капитала не получается ни финансировать инновации в рамках капитализма, ни концентрировать средства производства.
То есть: опора на расширенное воспроизводство лишь капитала тормозит прогресс.
Так возможно ли инновационное развитие без обязательного накопления капитала, как самовозрастающей стоимости? Ведь научно-технический прогресс как социально-экономическое явление возник в рамках капитализма, со всеми его атрибутами[66]. И тут мы наконец подходим к тенденции, позволяющей уверенно смотреть в будущее.
§ 3. Прогрессивная тенденция социально-экономического развития
1. Влияние нового в производительных силах
Что же происходит в современной экономике, определённой нами как государственно-монополистический капитализм, в которой монопольные преимущества используются по большей части для удержания рынка? Вместо интеграции со своими потребителями, которая позволила бы реализовывать общие интересы и добиваться общей с потребителем экономии от инноваций?
А происходит развитие производительных сил, которое тормозится старыми подходами к управлению. Приведём здесь длинную цитату из доклада В. Д. Миловидова, главного аналитика Российского института стратегических исследований (РИСИ): «…мы говорим о технологиях искусственного интеллекта как о факторе изменения человеческих отношений, трансформации общественных связей, формирования новых типов поведения, видов деятельности, привычек, образа жизни и, в конечном счёте, образа мышления. Архитектоническая функция технологических инноваций во многом определяет эволюцию человеческого общества: человек создаёт инновации, инновации формируют человека… Развитие современных технологий трансформирует наш мир, превращая его из мира вертикально-интегрированных, иерархических структур в мир горизонтально-интегрированных структур — сетей… Вертикальная иерархия общества здесь перестаёт действовать… Сила и влияние в новом пространстве определяется количеством взаимосвязей, способностью генерировать сигналы, которые растекаются по максимально широкому пространству сети. … формируется новый тип смешанной организации общественных связей, частично кибернетической, частично реальной, которой пока сложно найти определение. Новое пространство образуется как пересечение реального и кибернетического пространства. В этом пространстве человек роботизирован, а искусственный интеллект гуманизирован. Отношения, которые складываются в этом новом пространстве, влияют и на реальный мир, и на киберпространство»[67].
Безусловной тенденций последних десятилетий является постоянный рост информационного шума. Постоянно множатся как каналы передачи информации, так и её объём. Человеческая психика учится игнорировать его: по утверждению некоторых маркетинговых специалистов, чтобы потребитель просто запомнил название новой марки товара массового производства и начал вспоминать её, видя товар этой марки на полке в магазине, на один такой случай требуется 20 тысяч упоминаний этой марки в СМИ. Поскольку это уже совершенно абсурдные расходы на продвижение, начинают экспериментировать с охватом, с таргетированной рекламой и т. д. Последние же достижения цифровых технологий позволяют узнавать конкретного потребителя, с какого бы устройства он не оставлял цифровой след, и делать ему предложения с учётом его прошлого потребительского поведения. Маркетологи делают большие массивы индивидуализированных данных самым актуальным товаром. Передовые компании стремятся создавать так называемые экосистемы — новое проявление монополистических союзов мелких производителей, интегрирующих свой сбыт на единой цифровой платформе, снабжённой набором собственных или партнёрских сервисов, объединённых вокруг неё. Экосистема может быть сосредоточена вокруг одной сферы жизни клиента или проникать сразу в несколько из них[68]. Но ведь можно обогащать такого рода цифровые платформы системой сбора данных по территории, в том числе населённым пунктам в целом (а не вокруг сервиса компании, который продаётся через интернет и потому доступен потребителям со всей онлайн-среды). И такие проекты уже появляются. А это уже не просто монопольный союз производителей, а монополия производителей, интегрированная с потребителями. То есть производственно-потребительская кооперация — система сбора и использования больших данных о реальных потребностях территории, формирующая систему заказов для производителей. Которую теперь становится возможным, во-первых, постоянно мониторить в режиме реального времени (маршруты, реальную потребность в потребительных стоимостях и т. д.), во-вторых, оптимизировать её обеспечение потребительными стоимостями. Это очень важно: впервые после исчезновения директивного планирования, которое имело место в советской экономике, появляется широкая сфера применения оптимизационных задач. Когда мы фактически думаем о коэффициенте полезного действия экономической системы в целом, а не о получении прибыли у некоторых субъектов экономики.
Фактически мы говорим о возрождении области применения оптимизационных задач в экономике за счёт развития прогрессивных монополистических союзов.
Теперь остаётся определиться только с критерием оптимизации (мы, конечно, за критерий достижения общественной экономии труда, как нас учит трудовая теория потребительной стоимости. Но об этом подробнее в главе 2). И современным монополиям будет легче всего воспользоваться всем этим. Вот эти новые растущие отношения, о которых говорит В. Д. Миловидов, мы и считаем новой тенденцией в производственных отношениях, которая в нашу эпоху преобразует всё. Цифровизация экономик на основе искусственного интеллекта изменяет и организационные формы, и методики поддержки принятия решений, и места и роли людей в процессе производства. А также способы распределения дохода, формы его получения. Все это означает, что изменится классовая структура общества.
Но сейчас нам нужно сначала понять, какие именно завалы и буреломы проблем последних десятилетий достанутся пионерам этих новых отношений. А также и намеренно расставляемые умирающими субъектами прошлого ловушки. Это повлияет на то, кто будет этими пионерами и как им следует начинать первые шаги.
2. Последствия управления экономикой через финансовые механизмы
Выше было сказано, что текущее поведение монополий вызвано возможностью вместо производства прибавочной стоимости на основе использования результатов научно-технического прогресса просто перераспределять существующую стоимость. Чтобы продлить существование такой малопроизводительной и перераспределяющей системы, требуется уже кредитовать потребителя для обеспечения спроса, производя для этого денежную эмиссию. И мы знаем, что это было возведено в систему после 1980 года[69] почти на 40 лет, до тех пор, пока такая политика не упёрлась в невозможность продолжения в связи перекредитованностью и домохозяйств, и бюджетов стран. Возможности финансовых механизмов, таких как банковский, эмиссионный и товарно-биржевой мультипликаторы, производные финансовые инструменты и различные рейтинги, имеют свои границы возможного. И при этом создают необеспеченный воспроизводством спрос. Поскольку расширенное воспроизводство создаётся через высокие зарплаты, а не через потребительские кредиты. В результате производство не производит потребительные стоимости в достаточном объёме.