А направлять пенсионные деньги, пусть и негосударственные, в рискованную модель вложений означает повышать риски в целом для пенсионной системы, а значит и для воспроизводства рабочей силы также. По-видимому, это оказалось не в интересах реальных бенефициаров основных российских экспортных отраслей.
Помимо несоответствия месту России в глобальной экономике, сохраняющемуся уже три десятилетия (поставщик сырья), венчурная модель, в том числе в виде национальной инновационной системы (это система перепродаж проектов между уровнями TRL + сопутствующий консалтинг), имеет и собственные изъяны. Даже если бы мы и не были в основном поставщиками сырья на мировой рынок. Основной из них состоит в том, что при перепродаже проектов и/или долей в них каждый продавец стремится максимизировать своё вознаграждение перед выходом из проекта. Это приводит к лишению проекта необходимых для успешной реализации средств. И чем сложнее технология, тем меньше шансов у неё воплотиться по такой модели. Это видно на примерах стран, которым в мировом разделении труда ранее была отведена более высокотехнологичная роль — в частности, Израиль и США. Так, Израиль начинает терять свои позиции по мере старения миллионов уникальных специалистов, приехавших туда в 90‑х из СССР — он не в состоянии воспроизвести их в новом поколении. США использует инновации для биржевых спекуляций, чем и объясняется налаженная система перепродаж проектов (стартап покупается транснациональной монополией для того, чтобы на этой новости получить взлёт котировок её акций, который перекроет цену покупки). В ЕС же вообще не удалось скопировать такую систему, поскольку европейские биржи используют иные механизмы для надувания пузырей на фондовых рынках.
Мы же предлагаем избрать государственный сектор для первоочерёдного внедрения оптимизации по трудовому потребительностоимостному критерию. Это не должно вступить в противоречие с интересами кругов, контролирующих сырьевые отрасли, так как госсектор находится за их пределом. Более того: поскольку ТПС-оптимизация означает удешевление потребительных стоимостей, это снизит издержки на воспроизводство рабочей силы в том числе для сырьевиков. То есть, как ни покажется странным, прямых столкновений с интересами бенефициаров сырьевых отраслей нет. Зато есть прямая выгода бенефициаров развития госкорпораций, так как предлагаемый нами путь включает в себя не только применение математических методов для их планомерного развития, но и развитие на основе инновационных проектов. А разработанные в главе 3 рекомендации по управлению превращением рабочего времени в свободное направлены на успешное и полномасштабное внедрение этих проектов.
А это означает, что лица, принимающие решения о внедрении этих инноваций в госсекторе, получают возможность их поддерживать и таким образом входить в команды проектов. Это — легальный путь к созданию крупных индивидуальных состояний в условиях государственно-монополистического капитализма, не противоречащий общественным интересам, а на данном историческом этапе продвигающим их. Ведь речь идёт о содействии масштабному внедрению, что по мере роста масштаба создаёт всё больший трудовой потребительностоимостной эффект — экономию для потребителя, создающую основу дальнейшего развития.
2. Мозаичность действий по развитию экономики в современной России
В современной России поддержка проектов по развитию экономики не только ориентирована на неработающую у нас венчурную модель, но ещё и мозаична. Если смотреть насыщенность уровней TRL инструментами поддержки, можно заметить, что они сконцентрированы на TRL 3–4 и TRL 8–9. Очевидно, что нелогично из этих 9 уровней зрелости поддерживать только некоторые, при этом каждый раз переведя только на 1 ступень выше и потом бросая. Но именно так обстоит дело. Это следствие распространения рыночного подхода (купля-продажа проектов и долей в них) на инновационный процесс.
Поскольку эти 9 уровней реализуются в разных секторах — 1–3 уровни характерны для академической науки, 4–5 для вузов, 6–7 для отраслевой науки, 8–9 для промышленности — каждая из перечисленных сторон понимает под инновациями только свои стадии и их поддержку. Они неспособны договориться о взаимодействии без внешней модерации.
Нельзя сказать, что проблема не осознана. Так, в январе 2021 шесть институтов развития (направленные на разные стадии и разные отрасли), договорились о так называемой «бесшовной интеграции мер поддержки»[179]. По замыслу сторон, будет обеспечен эффективный информационный обмен между институтами развития — участниками соглашения — о командах, проектах и компаниях, об их развитии и успехах. Тем самым облегчится и ускорится процесс принятия решения о поддержке (финансировании). При этом финальное решение о финансировании остаётся за соответствующим институтом развития.
Это логичный первый шаг в верном направлении. Но институтов развития не шесть, а десятки… И даже в этих шести не следует ожидать прорывов. Ведь информационный обмен не сделает методику оценки проектов единой. Поэтому «отличники» в глазах одного фонда не станут автоматически таковыми в глазах прочих. И это, не говоря об ограниченности стоимостных методик оценки эффективности инновационных проектов в целом, чему была посвящена глава 2. То есть первый шаг, если им ограничиться, не изменит ни эффективности отбора проектов, ни места инновационной экономики в российской экономике в целом. Инновационные проекты так и останутся кандидатами «на выход» в США или иные технологически развитые страны.
Так что же мы предложим, чтобы сформировать в российской экономике действительно лучшие условия для внедрения инноваций? Для соединения результатов научно-технического прогресса и монополистического развития? Об этом — ниже.
3. Пути совершенствования государственного сектора на основе ТПС-оптимизации. Переход к концентрации усилий
Вместо устаревшей и отмирающей инновационной системы нужны государственные цифровые платформы, поддерживающие не просто планирование, а коллективные принятия решений на основе критерия ТПС. Причём в данном случае речь не о трудовых коллективах, а о межотраслевых взаимодействиях.
Таким образом, принятие ТПС и отказ от идеи «межуровневой перепродажи» в пользу практики создания инновационных консорциумов, разработки и обновления технологических карт развития, системы поддержки решений о межотраслевой кооперации и системы управления рисками договорной деятельности (то есть улучшения взаимодействия между предприятиями) переведёт общество от распыления творческих сил к их концентрации.
Последнее (системы управления рисками договорной деятельности) также повысит эффективность работы системы заказов государственного сектора, а значит — его воздействие на трансформацию экономики в целом, на подчинение все большего количества субъектов экономики (изо всех секторов) общественным интересам (через работу на реализацию системы целей национального развития).
Создание этих двух систем — поддержки принятия решений о межотраслевой кооперации и управления рисками договорной деятельности — и есть два магистральных направления совершенствования государственного сектора на основе трудовой потребительностоимостной оптимизации. Фактически речь идёт о внедрении нового поколения математических методов в управление, которые помогут фактически преодолеть хозяйственную обособленность предприятий госсектора, интегрировать его естественным образом, а также сделать ядром развития экономики в целом.