Было видно — ушел сержант в себя, аж капельки пота на лбу выступили. Или то — от перцовки?
— А дальше что? — напряженно спросил Иван. Эмоции Ильичева как будто частью передались ему. Аж мурашки по коже побежали, и спине холодно стало!
— А дальше… А дальше сомлел я. Эта мартышка сумел-таки меня порезать… и руки… но руки-то ладно! Там порезы просто. А вот по боку он меня приложил здорово. Я так думаю… меня окоп спас. Были бы на открытом месте, он бы меня ломтями нарезал! Ловкий! Да и так… за малым кишки не выпустил! Ребята меня подобрали. Они, рассказывали потом уже, полежали-полежали… послушали, как я в траншее ору, вот и решились… А я уже, значит и дальше пробежал… Вот так и пошли за мной…
Когда уже доедали пельмени, посмотрев с сомнением на остатки в тарелке, потом — переведя взгляд на пустой графинчик, Ильичев сказал:
— Мало взяли… еще по столько — было бы в самый раз! — взял в руку графинчик, и поболтал им в воздухе.
Мадам глупостью и невнимательностью — не страдала. Графинчик был заменен если не моментально — то близко к этому.
— Все же, Степа… Не отблагодарить женщину… будет форменным свинством! — подколол Степана Косов. И — чтобы сбить неприятные, карябающие где-то и что-то внутри от рассказа Ильичева, ощущения. Страшно стало…
— Да вот же… у самого в голове это же крутится! Ладно… как уходить будем, спрошу, как она здесь работает, что у нее за график. Пусть созреет! Меньше потом времени тратить!
— Тут, скорее… перезреет! — отвернувшись от прилавка, чтобы не увидела женщина, фыркнул Иван.
— Не… нормально! Ты прав… хоть она и не в моем вкусе… но — знакомство будет полезное!
Второй графинчик закусывали чебуреками. Пусть и подостыли уже, красивые такие, но пошли — замечательно!
— Степ! Может… старшине чебуреков возьмем? Вкусные же!
Ильичев, похоже отошел уже от своего рассказа, улыбнулся и кивнул.
«Вот же мудень! Улыбка эта его… вот отчего бабы с ума сходят!».
Рассчитавшись с буфетчицей, упаковав тщательно завернутые в бумагу чебуреки и поллитру перцовки в ранец, Косов вышел на улицу. Закурил, дожидаясь Ильичева, который — «Две минуты, не больше!», остался «наводить мосты» с образовавшейся поклонницей.
«Урбанский! Евгений Урбанский, точно!» — всплыло в голове, — «Ага… похож!».
— Ну что? Пошли? — вышел сержант.
— Ну как — договорился? — хмыкнул Косов.
— Не… просто проявил интерес, и выспросил про график работы. Пусть созревает! — с улыбкой отмахнулся Степан.
Выйдя за ворота рынка, пошли, разговаривая ни о чем.
— Как тебе Омск, Степа? — интересно Косову, хотя сам он еще впечатление не составил.
— Большой город, — кивнул сержант.
— А у тебя есть с чем сравнивать?
— Ну-у-у… Чита, Хабаровск, Красноярск…
— А в Красноярск тебя как занесло? Ты родом из Забайкалья, или нет? — «парни вроде бы говорили», вспомнил Косов.
— Да, оттуда. А в Красноярск… да как… В Хабаровске в какой-то момент госпитали переполнились… вот и начали нас, тех, кто вроде бы на поправку пошел, отправлять — кого куда. Вот я так аж в Красноярске оказался… На полгода! — с досадой махнул рукой Ильичев.
— А чего так долго?