Но за год Косов стал вполне бравым курсантом. И даже не это важно — все его «выкрутасы» и «экзерциции» позволили ему стать пусть и не значимой, но такой… довольно известной фигурой в училище. В чем-то даже — скандальной. И пусть его… к-х-м-м… адюльтер с Настей для большей части училища остался на уровне слухов и сплетен, а может — и вообще остался неизвестным. Хотя… Здесь же — как в той деревне, стоит где-то булькнуть камешку в любую жидкость, а кругов-то, кругов…
Поэтому «фря» сначала отстраненно и даже холодно приняла и просмотрела у него документы — характеристику, отзыв и обходной. Приподняла аккуратно выщипанную бровку, и посмотрев чуть с усмешкой:
— А не рано, товарищ курсант, вы документы сдаете? Разве ваша практика уже закончена?
— В субботу, товарищ делопроизводитель! — как можно сердечнее постарался улыбнуться Иван.
— Можете… можешь называть меня Прасковья Семеновна, — позволила «фря», чуть улыбнувшись.
— Прасковья… Семеновна, — начал Косов, умышленно сделав паузу, решив проверить — насколько глубок ее «официоз».
«И ничего… проглотила! Значит можно разговаривать дальше!».
— Прасковья… а можно — Паша? — решил наглеть дальше Косов, — А то… как-то язык не поворачивается называть такую молодую и красивую девушку так официально.
«Фря» хмыкнула, коротко посмотрела на него, и поправила локон, выбившийся из-за ушка:
— А вы… а ты, товарищ курсант Косов, и правда — нахал! — улыбнулась уголком губ делопроизводитель.
— Паша… Пашенька…, - как будто посмаковал, покатал на языке Иван, — Очень красиво! Пашенька. Да, точно — так лучше! Вы… ты же не против?
«Фря» фыркнула:
— Наглец! Ну… в качестве исключения и только сейчас… пусть будет.
«А она — ничего так. Только — манерная вся, как… как черт-те что! Этот капитан Волков — точно ее дерет! А может — и не только он. Что-то слышал, что капитан Мищенко сюда тоже захаживает, на чай, ага! Но… не в моем вкусе — демонстративно чопорная, манерная. Одета с претензией, но… как-то — без вкуса, что ли. И, судя по поведению, похоже что — дура. Нет, мне веселые нравятся и умные!».
Но пришлось болтать и даже флиртовать — почти на грани фола. Несколько комплиментов — довольно прямых и топорных; пара анекдотов — тоже вроде приличных, но без особого изыска, те, что попроще. Коробку конфет пришлось отдать и бутылку вина, что тащил на всякий случай в ранце. Ну и… Все получилось!
«Можно было чуть потискать «фрю», но… лишнее. Это как аванс дать! А на кой хрен это мне?».
Даже билет Косов уже купил — на дневной, в понедельник. Чем вызвал непонятные и так и не расшифрованные эмоции на лице Лиза — толи вздохнула с облегчением, толи — расстроилась.
— Ты, Иван, чё тока двух лошадок берешь? — спросил заспанный конюх.
— Ну как… на вьюки мне двух и надо! — удивился курсант.
Лето… в училище — не то, что бардак, вовсе нет. Но меры контроля, дисциплины, и прочего надзора — сильно снижены. Больше половины командиров и почти все преподы — в отпусках. То есть, и даром никому не надо — а чего это Косов лошадок берет? А куда? А зачем? А — кто разрешил? Ведет от конюшни, значит конюхи — знают. А если знают, значит — ему можно! И всего-то — бутылка «красноголовки», каравай хлеба, шмат сала, да три пачки папирос. Вся цена вопроса!
— Ты чего такой, а? А головой подумать? Ладно — две на вьюки, а как ты сам? В поводу их поведешь, что ли? Не проще ли еще одну оседлать, а тех уж — на повод, к седлу первой?
Иван почесал затылок — «Логично!».
— Ото ж! — с превосходством человека умственного и бывалого поднял прокуренный палец с обломанным ногтем вверх конюх, — Все-то вы торопитесь, все-то спешите! А подумать ежели? И-эх… молодежь!
В половине седьмого Косов уже верхом, ведя в поводу еще двух лошадей, направлялся в Дом Армии.
«Блин блинский! Чего он моросить вздумал?».
Иван с недовольством оглядел небо, которое как-то враз затянуло тучками, из которых брызнул быстрый дождь.
«А нет! Тучки высокие, да и не сплошь идут. Все больше разрывов. То есть, дождь не обложной, а так… кратковременный, похож на грибной. Но — довольно изрядный!».
Было бы совсем грустно, если бы задождило. Какой тогда поход, какой отдых и развлечения? Мокрая палатка, капающий «кайф» с брезентового потолка, сырые дрова, намокшие одеяла — прелесть, да и только!
Но — нет! Уже когда он заводил коней во внутренний двор Дома Армии, дождь сошел на нет, а потом и вовсе прекратился.