Уже изрядно усталые, опустошенные очередной репетицией Ильи, они сидели у того в кабинете. Сам Илья, Игорь Калошин и… Варя. Директор был и сам вымотан «донельзя», сидел молча прихлебывая чай, размышлял о чем-то.
- Ну что – все на мази, не так ли? – спросил Косов.
Калошин кивнул:
- Да, вроде бы все получается, - потом улыбнулся, кивнул на Илью и сказал, - Ты на Илюху не обижайся! Перфекционист, и этим все сказано. Но… тут и по-другому нельзя. Только так! Молодец, Илья! Расслабимся уже после концерта. Ты, Ваня, еще нашего Матайса не знал! Вот где был – зверюга, да, ребята?
Илья и Варя оживились, заулыбались.
- Матайс – это наш преподаватель и завуч в культпросветучилище. Он потом директором стал. Все сценки, все номера, все концерты он готовил так, что девчонки слезами умывались, а парни кулаки сжимали. Но зато – все концерты были – образцово-показательными! Ох и человечище был!
- А почему был? – спросил Косов.
- А утянули его от нас! Куда-то… в Ленинград, вроде бы, соблазнили.
- А кто концерт вести будет? А то я как-то мимо этого прошел! – поинтересовался Иван.
- Ну как кто? Чего искать людей, если уже все обкатано. Первую часть концерта – Кира, - тут Варя немного сморщилась, - вторую часть – Елкин!
- А Елкин – это кто?
- О, дружище! Елкин! Елкин – это еще одна легенда культуры нашего города! Савелий Елкин – это что-то!
Калошин рассказывал интересно, смешно, передавая все в лицах.
- Елкин – он сам человек-концерт! Его можно слушать часами. А как он работает на сцене? Как он держит зал!
«Интересно будет посмотреть на этого конферансье!».
Варя тоже развеселилась, стала рассказывать какой-то смешной случай.
- А еще, Ваня, Елкин – это такой бабник! Представь – сам метр с кепкой, худой, весь какой-то нескладный. Но женщины от него – без ума! – продолжил после Вари Игорь.
- Просто он очень обаятельный! – возразила Варя.
- Ага, обаятельный! Мужики, которые раньше с ним не сталкивались – зубами скрипят, матерятся втихушку, видя, как этот обаятельный тип обхаживает их дам! И ведь так заплетет-заворкует даму, что та вся млеет. А он в это время ее по попе наглаживает! Нам с тобой, Иван, еще учиться и учиться этому высокому искусству соблазнения! Мэтр, иначе и не скажешь! Правда, Варя?
Женщина засмеялась:
- Да, Савелий – он такой! Ну а что по попе погладит – так он так это сделает, что… вот нисколечко не обидно! Даже – приятно! Обхождение имеет. Не могу сказать, есть ли вообще женщины, которые в обиде на Савелия.
«Ну монстр, не иначе! Интересно будет пообщаться с мэтром!».
- Да он и в мужской компании – душа! А какие тосты выдает – там не знаешь, толи пить, толи за живот держаться от смеха. Анекдотами сыпет – и ведь не помню, чтобы он хоть раз повторился.
Тут и Илья подал голос:
- Просто он человек очень хороший. И судьба у него такая. Его в Киеве петлюровцы расстреливали. Чудом живым остался! А потом еще и в Одессе при французах в «контрразведке» сидел. Ему бы… памятник надо ставить. А он – простой как… как человек с улицы.
- Так он, получается, герой Гражданской? – удивился попаданец.
- Ну… можно и так сказать. Только этот герой – не где-нибудь в высоких кабинетах сейчас, а здесь, рядом. И посторонний никогда не догадается, что такой вот… человек перед ним!
- Так… а сюда, в Сибирь, как его занесло?
Илья пожал плечами:
- Не знаю… Только он уже давным-давно здесь живет.
- Ну вот видите – какие люди с нами будут работать! А Ты, Илья, еще беспокоишься. Как я слышал, хороший конферансье даже плохой концерт может «вытянуть».
- Может. Это так. Только… нам нужен очень хороший концерт! А Савелий пусть будет… такой розочкой на торте!
Калошин еще оставался в кабинете у Ильи, обсуждая какие-то детали, а он повел Варю вниз, проводить до крыльца… Угу-м, «до ветру» дамочка попросилась.
Когда она вернулась, и они зашли в вестибюль, она спросила:
- Может пригласишь к себе? Покурим в тишине. А то эти трудоголики уже изрядно… утомили. Или ты меня… боишься?
- Ну скажешь тоже, красавица! Пойдем…
Они стояли, курили у приоткрытой форточки окна.
- Она красивая! – негромко сказала Варя.
- Кто? – не понял Косов.
- Подружка твоя! Лиза. Красивая, да. Только ведь она… старше тебя, изрядно старше.
«Но ты-то – тоже старше! И ведь не скажешь ей в лицо такое!».
- Как она светится вся! Радостная такая… Хорошо дерешь ее? – Варя держала папиросу в пальчиках, а сама смотрела на него с улыбкой.