«Вооружен и очень опасен, бля! Ну да – береженого Бог бережет!».
Патроны он легко смог сэкономить в тире. Лазарев часто оставлял его в стрелковой галерее, уходя по делам. А Косов – стрелял, стрелял, стрелял… Пачки с патронами инструктор выносил тоже загодя, и, похоже – без особого счета. Доверял, значит…
Толя провел его по дорожке вдоль дома. Зашли в дом, точнее – какую-то пристройку, где располагалась толи летняя кухня, толи большой чулан с плитой.
- Здесь посиди, Ваня – указал «Фикса» на табурет.
Косов пожал плечами – «Посидеть, значит – посидим!».
Сам урка прошел в двери, в торце чулана. Негромко раздались голоса. Иван закрутил головой:
«Откуда-то слышно… значит какая-то отдушина здесь есть! Неплохо бы послушать, о чем речь!».
Под самыми досками потолка, за плитой и правда нашелся «продух», прикрытый свернутым куском войлока. Косов чуть вытащил войлок, немного приоткрывая отверстие.
- … и как он тебе? – глуховатый голос.
- А я знаю? – «Это «Фикса»! – Молодой какой-то… Но при железе, точно! Похоже, «шпалер» сзади за поясом. Может и еще что есть.
- Со «шпалером», значит… И не боится так ходить? А «лягавые» заметут? Похоже – «отморозь»…
- Ну так… Ты ж сам говорил, что тогда «Шрам» рассказывал… «пером» этого… расписал-разделал. Кто ж так делает? Точно – «ломом подпоясанный»!
- «Шрам» с совсем бестолочью водиться не стал бы. Значит… все же с головой. Ладно… зови его, разговаривать будем.
Косов решил прогнать картину – присел на табурет, поджал ноги под себя, как будто приготовившись к прыжку, левую руку – на колено, правую – поставил на крышку табурета, рядом с собой. Правая пола пиджака откинута назад, приоткрывает рукоять револьвера.
«Фикса», зашедший сюда, «срисовал картину» сразу, выставил руки перед собой:
- Ты это… спокойно давай, ага! Все пучком! Здесь к тебе претензий нет… Просто поговорим, обсудим все спокойно! Спрячь «волыну»!
Косов демонстративно закинул полу пиджака, поправил.
- Ну давай… Будем разговаривать.
В большой светлой комнате, за столом сидел коренастый, пожилой мужик. Простая косоворотка, коротко стриженые седые волосы. Лицо – как топором вырублено. Все на нем большое – нос, как клюв фламинго; скуластый; нависшие надбровные дуги, покрытые густыми бровями; глубокие морщины по всему лицу. Губы только подкачали – как с другой картины: тонкие, плотно сжатые, почти невидимые. Как будто и вовсе нет губ – только ножом кто-то рот прорезал.
«М-да… а горба-то нету! Да и я… вовсе не Володя Шарапов!».
- Ну садись, Чибис… Сейчас поужинаем, да поговорим…, - «сказал, а губы только чуть шевельнулись», - Меня Валерьяном зовут, если что… Маня! Подай нам чего!
На слова Валерьяна из-за занавески, ведущей в другое помещение дома, вышла женщина. Средних лет, довольно миловидная, но такого типажа – деревенского, что не привлекало Косова. Одета просто. За довольно бесформенной одеждой даже и фигуры не разберешь. Сноровисто собрала на стол. Тоже все простое, без вычурностей и деликатесов – отварная картошка, политая топленным смальцем, посыпанная шкварками и обжаренным луком; соленые грузди, огурцы такие же, квашенная капуста. Сало вот было явно хорошее – с мясными прослойками, тмином, средней толщины. Пахнуло чесноком. На стол поставила бутылку «беленькой».
- Ну что… Примем то, что Господь послал нам, грешникам, в день этот! – хозяин широко перекрестился и поднял полный лафитник.
«Это что еще… за спектакль? Урка в Бога верует? Да ну на… Не верю! А может он… из этих… как их там? Раскольников? Да нет – насколько знаю, они вообще с чужими за стол на садились – брезговали, нельзя это им! Или из еще каких… сектантов! Хотя… нам, татарам – все одно: что водка, что пулемет – лишь бы с ног валило! Или так – не лезь в чужой монастырь со своим уставом!».
Решив, не обращать внимание на странности, Косов поднял свою рюмку, чуть подождал – «чокаться не стали!» - опрокинул ее себе в рот.
«Хороша водка! Хоть и предпочитаю коньяк, но стоит признать – хороша! И чистая, и в меру охлажденная! Ледник видно есть!».
И сам Косов, и хозяин, и «Фикса» ели истово – не отвлекаясь, сосредоточенно, но не жадно глотая. Как работу работает хороший мужик – серьезно, вдумчиво, тщательно!
- По второй! – разлил водку хозяин.
Приняли. Хорошо! Косов чувствовал, что плотно подъел. Довольно уж…
Как будто услышав его мысли, хозяин снова чуть повысил голос:
- Маня! Самовар нам на веранду подай!
Перешли на веранду. Круглый стол, застеленный скатертью, штук шесть венских стульев за ним. Иван, дождавшись, пока Валерьян и Толя займут места, сел расчётливо – чтобы за спиной была стенка, а хозяин, его подручный, а также две двери – в дом и в ограду – были на виду. Заметил, как переглянулись собеседники.