Она засмеялась, довольная, оправила халатик, отчего и вторая пола его тоже спала с бедра, открыв вторую ножку… И даже… кажется темный треугольник волос стал виден… между ножками.
- Ох, и что же ты со мной делаешь, ведьма? – хрипло засмеялся Иван, отставил гитару в сторону, и подхватив женщину на руки, понес ее на кровать.
- Ваня…, - так чарующе шептала она ему на ухо, - Я так ничего не смогу приготовить! Сам же голодным останешься!
- Н-е-е-т… красавица! Пусть брюхо пустым будет, зато – голодным я не буду!
Через некоторое время, отдуваясь после бурного соития, он смотрел как ее головка качается верх и вниз у него в районе пояса. Окончательно раскрутившаяся коса прикрывала поле… «непотребной» деятельности подруги.
«Во вкус вошла… даже причмокивает с удовольствием!».
- Радость моя! – прошептал тихо.
- М-м-м…, - выпустила «его» изо рта, получилось звучно… со всхлипом, отчего Фатьма посмотрела ему в глаза и засмеялась, - Что?
- Да я… все думаю… Надо тебя замуж выдавать. Только вот… человека хорошего найти. Чтобы такое сокровище лелеял и холил!
Потискивая его «достоинство» рукой, она озадаченно посмотрела на него:
- Ты опять за свое? Сам же сказал… что у нас еще два месяца есть. Так ведь?
- Ну-у-у… да.
- Ну так… и не мешай мне… наслаждаться!
Чуть позже, уже она, отдыхая, лежала на нем, уткнувшись лицом в грудь, а он поглаживал ей ягодицы. Подруга приподнялась, посмотрела на него мутными, шалыми глазами:
- Хочешь переставить? – приподнялась, протянула руку, взялась за член.
- Лежи… отдыхай! Отдохнешь – тогда! Попрыгаешь?
- А-х-х-а… в попу?
- А ты как хочешь?
- Нет, так не честно! Скажи, как ты хочешь!
- Все честно! Я первый спросил!
- Ничего ты не спрашивал! Ты просто спросил – попрыгаешь? А куда вставить ты не сказал! Вот я и спрашиваю…
— Вот же… Женщина! Я тебе говорю – делай так, как тебе будет лучше! Я муж твой… или погулять вышел? – притворно нахмурил брови он.
Фатьма засмеялась:
- Не… не похоже! Ну и ладно… сделаю, по-своему! Только потом не говори мне, что ты не так хотел!
Подходы были и правда хорошие. Они с «Фиксой» приехали на его «таратайке», развернулись на кругу и встали чуть дальше, чем стояли остальные машины.
- Пойду… пройдусь, посмотрю, что тут и как, - Иван открыл дверь.
- Лады… я тогда с мужиками поболтаю, о том, о сем, - Толя кинул в угол рта мундштук папиросы, кивнул на шоферов, кучковавшихся неподалеку, - Ты, если по улице пойдешь, там дальше магазинчик есть. Ну, чтобы понятно было куда ходил, да и пивка, по случаю можно было бы глотнуть.
- Ты вот что спроси – как часто тут составы проходят. И когда чаще – ночью или днем? – дал поручение «Фиксе» Иван. Тот кивнул в ответ.
Вышел, огляделся.
«Ага… вот этот забор огорода, получается и есть задний забор дома этого поляка-бирюка. Что же он бурьян вдоль забора не скосил – чуть не выше забора стоит прошлогодние будылья? И куда смотрит квартальный, и участковый? Непорядок… Это же, когда осенью высыхает, пожароопасную ситуации никак не улучшает. Ладно, пройдемся!».
Косов был одет в свою старую одежду – пиджак, еще покойного Фрола, его же брюки, да «прохоря». Кепка на голове – как одеты подавляющее большинство «работяг». Негромко посвистывая, и потягивая папиросу, он прошел мимо дома по деревянному тротуару.
«Забор высокий, дощатый, хрен что увидишь, что в ограде у него там. Поэтому… смотреть лучше со стороны огорода».
Дом был немного утоплен в глубину, поэтому из-за забора была видна только крыша.
«М-дя… посмотрел, тык-скыть, на месте. Понятно, что ни хрена не понятно!».
Прошелся до магазина. Ну что – обычный такой почти сельский магазин. Ассортимент – то, что необходимо местным жителям в повседневном спросе. Купил пару пачек «Норда», две бутылки пива. Отметил для себя, что пара бабок, болтавших с продавщицей, никакого внимания на него не обратили. Получается, что шоферня с грузовой и разворотных площадок, здесь бывает часто. Примелькались уже.
«Не хер здесь делать! Бум действовать, в отличие от героя Папанова, без всякого плана – как Бог на душу положит! А чего – «Авось», да «Небось» уже сколько веков русского мужика поддерживают и помогают. Неужто и сейчас от злых ляхов, и частично – «пшеков», не уберегут?».
Проходя назад, остановившись на тротуаре у забора требуемого дома, как будто задумался, потом приподнял одну ногу – осмотрел подошву, потом – другую, и негромко матерясь, стал отскребать от подошвы якобы прилипшую грязь. Поматерился немного, потом погромче, потом бухнул пару раз ногой в забор – типа злиться и пытается что-то отбить с сапога.