– Очень просто; только она чуть-чуть выпирает. Сейчас я оставила ее в комнате и велела вести себя хорошо.
– Послушается?
– Наверное, нет. Она вся в меня.
– А где твоя комната?
– Рядом. Это единственная часть здания, где созданы земные условия.
Я начал облачаться в скафандр.
– Слушай, а в этом твоем крутом костюмчике есть рация?
– Все, что в твоем, и сверх того. Не заметил ничего нового в Оскаре?
– Нового? Его починили и почистили. Что ж еще?
– Самая малость. Лишний раз переключи антенны и сможешь говорить с людьми, у которых нет рации, не повышая голоса.
– Я не заметил репродуктора.
– Здесь не считают, что техника должна быть громоздкой.
Когда мы проходили мимо комнаты Чибис, я заглянул в открытую дверь. Она была обставлена не в веганском стиле; здешние интерьеры я видел на стерео. Не повторяла и земную комнату девочки; надо думать, ее родители – люди в здравом уме. Не знаю, как назвать этот стиль… какой-то мавританский гарем из грез Безумного Людвига пополам с Диснейлендом.
Я промолчал. Похоже, Мамми хотела и меня, и Чибис устроить «точно как дома», но Чибис с ее фантазиями чересчур занесло…
Сомневаюсь, что ей удалось обмануть Мамми хоть на долю секунды. Она, наверное, снисходительно пропела что-то, и Чибис развернулась от души.
Дом Мамми был чуть поменьше, чем здание правительства нашего штата; родственников в ее семье насчитывалось несколько десятков, а то и сотен, – родственные связи тут сложные, понятие «семья» весьма растяжимое. На нашем этаже дети не попадались; я знал, что их держат подальше от «монстров». Все взрослые приветствовали меня, справлялись о самочувствии, поздравляли с успешным излечением, а я то и дело повторял: «Хорошо, спасибо, лучше не бывает».
Все они были знакомы с Чибис, а она умела высвистывать их имена.
Вроде бы я узнал кое-кого из моих лекарей. Но уверенно я отличал только Мамми, профессора Джо и главного врача, а их мы не встретили.
Обстановка у Мамми была самая обычная. На голом полу, гладком и упругом, множество мягких банкеток около фута высотой и футов четырех в диаметре – местные кровати и стулья. Прочая мебель расположена на стенах, куда так удобно карабкаться по разным шестам, рожкам и скобам; растения там и сям, будто очаровательные островки джунглей. Для меня от них пользы было бы не больше, чем от корсета.
Через ряд параболических арок мы вышли на балкон. Перил на нем не было, а расстояние до нижней террасы составляло футов семьдесят пять. Я отступил и снова пожалел, что у Оскара нет окошка под подбородком. Чибис подошла к краю, взялась за тонкую колонну и глянула вниз. В ярком уличном свете ее «шлем» выглядел мерцающей сферой.
– Иди посмотри!
– И сломай шею? Может, ты меня столкнешь.
– Кто-то боится высоты?
– Я – если не вижу, что под ногами.
– А что тебе мешает взять меня за руку и подержаться за столбик?
Она подвела меня к краю, и я заглянул вниз.
Это был город в джунглях. Густая темная зелень, такая спутанная, что невозможно отличить деревья от лиан и кустов, расстилалась кругом. Над ней возвышались здания вроде того, в котором мы находились, и еще бо́льшие. Дорог не было видно; все городские дороги и часть загородных располагались под землей. Зато хватало воздушного транспорта. В небе порхали мелкие летательные аппараты с движителями куда менее понятными, чем у наших одноместных мини-вертолетов и даже ковров-самолетов. Эти штуковины взмывали точно птицы и опускались на такие же, как наш, балкончики.
Летали и настоящие птицы, длинные и стройные, с ярким оперением и двумя тандемно расположенными парами крыльев – эта аэродинамическая нелепость их, похоже, устраивала.
Небо было голубым и чистым, если не считать трех громоздившихся вдали кучевых облаков, слепяще-белых даже в отдалении.
– Полезли на крышу, – предложила Чибис.
– Как?
– А вон, гляди.
К люку в потолке вели расположенные в шахматном порядке тонкие скобы, которыми веганцы пользуются вместо лестниц.
– А трапа нет?
– Есть, с другой стороны.
– Боюсь, эти скобы меня не выдержат. И Оскар в люк не протиснется.
– Не будь такой нюней. – Чибис полезла вверх, как обезьянка.
Я усталым медведем последовал за ней. Изящные скобы оказались прочными; отверстие пришлось как раз по мне.
Высоко в небе пылала Вега.
Ее угловые размеры соответствовали солнечным. Это и понятно – мы отстояли от Веги намного дальше, чем Земля от Солнца. Даже полностью поляризованный, ее свет слепил. Я отвернулся, выждал, когда отдохнут глаза и приспособятся поляризаторы, и вновь обрел способность видеть.