Их глаза встретились, и он почувствовал, как волна счастья захлестнула его мозг, и он утонул в её голубых бездонных глазах. Он видел, что эта волна не исчезала, а, отхлынув, отразилась в её взгляде, и что Ольга испытала то же. Он держал её за руку. Ещё секунда — и он сказал бы сейчас, не откладывая, что он её любит, приблизился бы и поцеловал. Но она, вдруг, выдернула руку.
Какая-то безуминка мелькнула в её глазах.
— Я не могу, Саша! — Она отодвинулась от него и попробовала прикрыть колени полами халата.. — Как только ты от него ушёл, он позвонил мне… Он предостерегал… Он говорил, что ты сошёл с ума…
— И ты веришь ему? — Почему до сих пор эта мысль не пришла ему в голову? Конечно, Санитар должен был ей позвонить! — Он не хочет выпускать тебя из своих сетей! Ты должна решить: или ты с ним, или… ты…сама… Сама выберешь: с кем ты…
Она снова взглянула на Сашку. И та же дикая безуминка снова вспыхнула в её взгляде. На мгновение она стала тою, которой была когда-то. И этого мгновения было достаточно.
— Тогда пошли быстрее, пока не пришёл Вова…
Она поднялась, и порыв ветра сорвал все листья раньше, чем она убежала в другую комнату.
— Я сейчас! — крикнула она на ходу.
А он представил, как там она легко сбрасывает халат, надевает ту длинную зелёную юбку и рубашку, с длинным воротом, в которых он увидел её впервые…
— Почему должен придти Вова? — спросил он через дверь. — У него же нет телефона.
— Не знаю, — услышал он её голос, — Он может придти…
— Ты этого боишься?
Ольга не ответила.
Всё шло так удивительно легко, что это "может" показалось Сашке малосущественным: разве не достаточно того, что он сумел убедить Олю, и она согласилась с ним поехать? Причём здесь теперь какой-то Вова? Даже если он и придёт…
"Пусть придёт", — подумал он. — "Я и ему всё объясню!"
Ольга вернулась быстро. На ней было лёгкое ситцевое платье. Вместо зелёного стройного дерева — пасмурный куст серого цвета.
Пока она надевала туфли, Саша вышел из квартиры, чтобы вызвать лифт.
Он услышал шорох быстрых шагов на верхнем пролёте лестницы, после чего всё затихло, будто кто-то замер в ожидании.
Саша нажал кнопку на стене. И когда заработал мотор, кто-то наверху сделал ещё несколько шагов.
Прибыл лифт.
— Оля! — тихо позвал Саша, удерживая дверь лифта и опасаясь, что тот, кто наверху, может спуститься в любую секунду и остановить её.
Наконец она вбежала в кабину, и они поехали вниз.
— Я записку для Вовы оставила, — сказала она, — Чтобы он не ждал.
Она стояла против него совсем рядом. Он хотел спросить о том, как Вова сможет прочесть записку — разве у него есть ключ от её квартиры? — но мысли спутались. Раньше Ольга казалась ему выше его ростом.
"Наверное, была на каблуках", — подумал он. — "Теперь она их, видно, не носит… Санитар с Вовой обломали…"
Саша понял, что получился каламбур, но даже не усмехнулся этому и тут же забыл.
Он взглянул туда, где солнечная долина отражала свет волнами дикого ручья и где под серой тенью покрова скрывались две зрелые вишни, и почему-то подумал, что это — их последняя минута — когда они одни…
И тогда он делает шаг, обнимает девушку и целует в губы, которые только ждали, чтобы ответить так же страстно. Он прижимается к её молочной щеке, нащупывает кнопку "СТОП" и возвращает лифт туда, где их кто-то поджидал, но кто теперь бежит вниз по лестнице, чтобы опередить… По дороге назад, к её квартире, оба уже решив, что сейчас будет, и, чтобы не опомниться от безумия и не вернуться к реальности — ещё всё так же страстно целуются, пока, наконец, лифт не останавливается, и они не выходят из кабины…
Они оказываются на улице… У Саши страшно болит голова… У подъезда стоит такси с погашенным зелёным огоньком. Они идут к метро. Он что-то продолжает говорить ей о Санитаре, о Никанорове и чувствует, что солнечный мрак, как когда-то рождает в его сердце холод, отчаяние, тревогу.
"Почему я не поцеловал её в лифте, когда мы были одни?" — думал он, — "Почему я не признался ей во всём?" — думал он, когда их поезд метро уже подъезжал к станции Комсомольская. — "Ведь она этого хотела… Будто кто-то парализовал мою волю!.. И отчего эта неожиданная депрессия? Ведь и сейчас Ольга рядом… Я должен быть счастлив… Сейчас мы сядем на пригородный поезд и уедем вон из Москвы… Мы снова будем одни… Мы пойдём через поля, мимо деревенских домиков… Дойдём до церкви… Там, в сторожке, нас угостят чаем… Потом мы всё решим… Потом мы будем возвращаться обратно… Потом мы снова окажемся одни… Потом мы снова поедем на лифте. И тогда я поцелую её и нажму на кнопку "СТОП"…"
Он поймал себя на мысли, что прокручивает это в голове, не переставая с того самого момента, как они вышли из лифта. Лишь время от времени он повторяет Ольге уже сказанное ранее. И она его слушает, и соглашается, и тоже жалуется на головную боль…
Он оставил Ольгу у табло, с расписанием отправления поездов, всего на какие-то несколько минут, чтобы купить в автомате билеты на электричку. И когда вернулся, то увидел серый куст, с поникшей макушкой, в окружении других, очень похожих существ, имена которых странным образом ещё оставались в его памяти под названиями: Санитар, Людочка, Наташа, Ира. Ему даже показалось, будто кто-то ещё стоял поодаль и слушал, как одно из них назидательно говорило:
— Ты не должна была этого делать! Разве ты забыла, что обещала? Как ты можешь снова возвращаться к старому?
Они обступали её кругом и не давали Саше приблизиться.
— Оля! — Он уже понял, что всё потеряно, но отчаянно сопротивлялся. — Вот билеты! — Он поднял над головою руку с билетами. — Их только два! Едем!
Она робко посмотрела на Сашу и тут же с боязнью отвела взгляд в сторону, куда-то под ноги сновавших вокруг людей.
Хищники угрожающе молчали. Фактом своего присутствия и количеством они брали верх. Он был из другого мира — они его не видели.
— Нет… — робко сказало растение, поворачиваясь к нему отпиленными ветками. — Я не поеду…
— А я — да! — воскликнул в отчаянии Сашка. — И никто не посмеет мне запретить! — крикнул Сашка. — Потому что я духовно свободен! Сейчас я пойду и продам кому-нибудь этот лишний билет!
Удерживая её в кольце, стая двинулась прочь, уводя жертву с собой.
Будто и он, продолжая выполнять чью-то волю, действительно, направился назад, к автоматам, нашёл того, кто купил у него билет, вышел обратно к табло, постоял, недоумевая, как такое случилось, бросил в сторону свой билет. Ветер подхватил его и понёс куда-то, вместе с мусором. Не зная, что дальше делать, Саша побрёл за какими-то людьми, с тяжёлыми сумками, к поездам, вошёл в полупустой вагон. Двери сразу же закрылись за его спиной, и поезд поехал.
12. Шоковая терапия
Электричка довезла его до Загорска, где он опомнился, разобрался, куда попал. Обратного поезда ждать пришлось долго. Но время, будто, сжалось, и Саша снова пришёл в себя, лишь увидев знакомое лицо священника, с которым столкнулся на крыльце приходской сторожки.
Отец Алексей сразу узнал его, хотя видел только раз — когда Сашка приезжал с Санитаром.
— А! Это вы! — воскликнул священник добросердечно. — Я всё знаю! Володя мне рассказал. Заходите… — И он пропустил Сашу, сказавшего в ответ "Здравствуйте!", вперёд, а кому-то из людей, собравшихся у крыльца сообщил, что им придётся немного подождать.
Саша прошёл мимо газовой плиты и старушки, что-то на ней варившей, прямо в комнатку священника и сел на то же самое место, как когда-то. Отец Алексей легко опустил своё большое тело в кресло, у окна, бегло взглянул на юношу, как бы оценивая его душевное состояние по лицу и, будто, собираясь с мыслями, задумался…
Всё тут выглядело так же, как прошлым летом; даже запах плесени плохо и не регулярно отапливаемого помещения, напоминал Саше, что он здесь уже был. Новой была лишь какая-то особая тишина. Она возникла сразу, неожиданно, как только отец Алексей разрешил ей тоже войти. И через эту тишину Саша почувствовал, как душевное спокойствие и умиротворение мгновенно завладели его сердцем.