Саша рассказал Володе о последних событиях, связанных с перехватом Ольги на вокзале, критически оценил поведение Санитара, резко заявил о том, что его группа — не что иное, как новая секта, откуда он только что "сделал ноги" в православие и не к кому-нибудь, а именно к самому отцу Алексею.
— Ого! — воскликнул дворник. — Здорово ты шагнул! Как говорится, "из грязи — в князи"! А теперь, конечно, нужно всех нас облить помоями!"
— Почему "всех нас"? — зацепился Сашка за слова. — Разве ты — с ними? Ведь, ты всегда оставался в стороне. Ты даже не знаешь многого. И они тебе никогда не скажут. Потому что не всякому доверяют свои тайны. Ведь, тебя держат на дистанции, знают, что ты им не подходишь. Разве не ясно, что раз ты пьёшь, ты не можешь быть равным со святошами! И лишь когда ты нужен, тебя позовут, как собачку: "На, пойди, вынюхай! Что он теперь собирается делать? Оставит ли Ольгу в покое? Или ему мало, что "отпал" сам?!"..
— Так скажи им, — продолжал Саша возбуждённо, — Что не оставлю в покое! А покажу "кузькину мать"! В КГБ стучать не стану. Я не такое дерьмо, как они полагают. А вот напишу книгу! Нет, не из мести. А просто, чтобы другие поняли и не попадались на подобную удочку. Я изложу в этой книге чистую теорию. Подвергну критике саму идею экуменического движения как нового вида изощрённого сектантства! И тогда их секта развалится сама по себе.
Дворик молча шагал рядом, но вдруг остановился, чтобы закурить. Саша замолчал, взял у него сигарету. Оба прикурили от одной спички.
— Вот что, старик, — начал Володя, зашагав дальше. — Во-первых, я на самом деле знаю многое. И даже больше, чем ты. Ты думаешь, я не знаю, что ты был в Ордене? Думаешь, не знаю ничего про сам Орден? Хотя мы общались с Санитаром в разных группах, тем не менее, не все такие, как ты, скрытные. Люди есть люди. И не все умеют держать язык за зубами… Санитар, конечно, со своим Орденом по лезвию ножа пошёл… И я тебя понимаю. Может быть, ты и вовремя "сделал ноги"… Но с другой стороны, будь почеловечнее… Ведь он тебе ничего плохого не сделал. Кто ты был? ПТУ-шник, который бил трубки и ломал водопроводные краны на Заводе… Или — попросту — психически больной — после дурдома…
— Нет! Я никогда не был больным! — прервал его Сашка. Это у него я стал больным! Потому что ему-то как раз такие и нужны. Кто из вас здоровый — первый брось камень!
— Хорошо, — продолжал дворник. — Пусть я буду тоже больной, хотя в психушке никогда не лежал…
— Ещё всё впереди! Ляжешь!
— Хорошо! Лягу… Я вот что хочу тебе сказать, старик… — Дворник помолчал немного, удостоверяясь, что Сашка больше не спорит. — Я хочу тебе кое-что сказать про Ольгу… Ведь, наверное, ты не знаешь, что у неё — роман…
— Как не знаю? — Знаю! Только там всё заглохло, с американцем-то…
— Нет… — отвечал дворник. — Не заглохло… И совсем не с американцем… Ты знаешь, что у неё будет ребёнок?
— Как ребёнок? — Саша остановился. — У неё?!.. У Оли?!.. От кого?.. Чей?..
— "Чей?" — передразнил дворник, помедлил немного и добавил: — Вовин!
Саша долго молчал, переваривая услышанное. Наконец переспросил:
— Вовин?! Хиппи?! Как?! Не может быть!..
Саша затянулся, обжёг пальцы сгоревшей сигаретой, уронил её; но его товарищ тут же участливо подбросил свою пачку с новой, выскочившей в прорезь сигаретой, и Саша вытянул её и закурил опять.
— Вот почему она всё время сливки пила… — тихо проговорил он. — Как же я, дурак, сразу не понял этого! Почему мне никто не сказал обо всём прямо?!
— Это было так очевидно… Я думал, что ты знаешь… или догадываешься…
— Ведь, Вова был только её наставник, так же, как я — для Люды… Так же, как Санитар для тебя и меня… Как же он мог? Как же они оба могли войти в Орден после этого?
— Наверное в Ордене особенно приятно грешить — попробовал пошутить Володя.
— Откуда ты-то всё это знаешь? Ведь ты же и про Орден не должен ничего знать…
— Я-то? — Дворник замялся, бросил свою сигарету и также закурил новую. — Мне Вова во всём открылся самому первому. Он уже был в Ордене, а она ещё нет. Её потом приняли, чтобы обоих усмирить. Но куда там! А тут ты ещё начал карты путать, отбивать от Вовы. Тогда и тебя приняли в Орден…
— Как же она своего американца разменяла?
— А так же. И Вову бы разменяла с тобой, если б Санитар на вокзале не перехватил.
— Неправда! Она не такая! — У Сашки слёзы навернулись на глаза.
— Э-э… старик! Ты не знаешь баб! Разве ты не читал "Крейцерову сонату" Льва Толстого?
— Нет, не читал. А про что там?
Но дворник не ответил а ускорил шаги…
…Поезд стучит колёсами, приближаясь к Москве. Саша стоит в тамбуре, курит…
В тот день они пришли в пивную, долго и много пили пиво. Потом взяли вино, и Сашка напился, как никогда. А через пару дней, после встречи с Никаноровым, которому поведал о том, что стало ему известно, памятуя его слова: "Клин клином вышибают", — он выпросил у матери денег и поехал в Каунас…
Пани Ванда жила теперь одна. Её квартирант Анатолий уехал поступать в Рижскую Семинарию. Конечно, Саша не стал посвящать хозяйку дома во все свои перипетии. Узнав телефон Ольги, девушки, с которой он познакомился, когда был тут вместе с Людочкой, он позвонил ей и вечером встретился в музее Чюрлёниса.
Прошло всего несколько месяцев, со времени их встречи. Но время как-то сильно переменило девушку. Они стали ходить по залам музея, как когда-то, останавливаться у картин. Но теперь она, будто бы, не видела картин. Она посматривала на Сашу, нервничала, часто не находила нужных слов, глупо улыбалась. Когда они вышли на улицу, Ольга положила ему на плечо правую руку.
— Всё так нелепо… Ты — очень хороший! — сказала вдруг она. — Но я — нет… Ты, пожалуйста, меня прости… И… постарайся понять…
Она всё продолжала улыбаться. А Саша никак не мог переключиться после музея. Что-то новое в её лице раздражало его. И вот, вдруг только сейчас он понял, что это был прыщик на её левой щеке.
— Короче говоря… — продолжала Ольга. — У меня появился… парень…
Всё сразу стало ясно. Скорее — обратно! И какого лешего его сюда принесло, дурня! "Клин — клином"! Вот, ведь, смех! Нарочно не придумаешь! Поистине: "Клин" и ещё раз, вдобавок "клином", да причём опять по голове!
— Правда?.. — сказали его губы. — Поздравляю…
— Хотя это и так, — зачем-то продолжала девушка. — Только он — неверующий… И я не знаю, получится ли у меня с ним… В общем, ты… ты такой чистый… хороший… Помолись за меня, пожалуйста!… Всё так нелепо…
И она, как птица, нечаянно задевшая крылом его щёку, быстро чмокнула Сашку и навсегда исчезла.
"И почему мне так не везёт?!" — подумал он, выпуская дым. Пустая пол-литровая бутылка какого-то литовского портвейна местного разлива стояла на полу, в углу. И хотя поезд сильно качало, она не падала, не катилась по полу. — "И вовсе я не "хороший" и вовсе я не "чистый", — сказал он, бросил окурок в щель, между полом и дверью, где мелькала земля, и направился обратно в вагон.
Пассажиры уже собирали вещи, готовясь покинуть поезд. У Саши вещей не было. Он сел на своё место и стал смотреть в окно…
14. Заводной механизм
Поезд замедлил скорость, хотя до Москвы ещё было не так близко. Стук колёс стал редким и назойливым. Впрочем, скоро и это стало привычным и незаметным фоном передвижения в пространстве и времени, подобно тому, как бывает в лёгком фильме, когда явное допущение или неправдоподобность сюжета сразу принимаются зрителем за некую "художественную условность" и вовсе не мешают восприятию.
Как-то невольно Саше припомнился тот сон, что привиделся ему в автобусе, когда он с Людой ехал к патеру Станиславасу. Что заключалось в нём?
Билеты, касса, автобус… Всё это, понятно, было мотивировано окружающей действительностью. Но почему убитый женой муж? Почему, вдруг, привиделся хулиган Васька?
По возвращении в Москву, в какой-то один из дней, когда Саша переживал свой разрыв с Санитаром, к нему пришёл его товарищ по школе Валера Шалашов. Саша учился с ним вместе до восьмого класса. Затем, бросив школу из-за своей неудачной первой любви, он записался в ПТУ. Валера же поступил в техникум. Прошло несколько лет, за которые они встречались случайно несколько раз. Саша отлежал в психбольнице, а Валера закончил техникум и тоже каким-то образом избежав службы в армии, стал где-то работать. И вот, без звонка неожиданно он пришёл к Сашке домой с бутылкой вина.