— Что именно она должна объяснять мне, ксенос? — мигом отреагировал Ник.
Брат вёл себя слишком самоуверенно. При уникальной злопамятности нелюдя такие вольности были не лучшей моделью поведения. Илар проигнорировал пренебрежительное обращение, прямо заявив:
— Её выставили с эпсилона. Много болтала с советниками о подоплёке политики Метрополии касательно моего Пространства.
У брата был такой вид, будто он только что получил удар под дых. Он несколько раз хотел что-то сказать, но лишь беззвучно открывал рот, пока не огласил, наконец, окончательный вердикт:
— Мор, ну и дура же ты.
Я только безразлично пожала плечами — думать надо было, кого посылаете. Если покопаться в первопричинах, виной всех моих несчастий был Илар — с тех пор, как мы познакомились, существование моё мгновенно наполнилась проблемами.
— Ник, теперь ты сдашь меня властям?
Но, судя по всему, не все части моей личности были солидарны в подобной кротости — меня преследовала навязчивая идея о том, что Доминика можно заставить сотрудничать и менее гуманными и дипломатичными методами… стоп… эта идея не моя. Я резко повернула голову в сторону Илара — тот заметил мой взгляд и лениво оскалился в ответ. Я скорчила ему зверскую рожу и провела по горлу большим пальцем. Давление на сознание исчезло. Не нравится мне, что с каждым разом ему всё легче влезать мне в мозги, — это значит, что он достаточно хорошо изучил меня. И что наше сотрудничество становится всё более опасным.
Доминик с лёгким удивлением понаблюдал за моими гримасами, а потом сказал:
— Разумеется, Морру.
Я готова была вскочить, как брат успокаивающе поднял ладонь. Я скосила глаза на нелюдя — Итаэ’Элар тоже оставался каменно-спокоен, и это отчасти придало мне уверенности, я позволила себе чуть обмякнуть.
— Ты должна явиться на аудиенцию раньше назначенного — это будет смотреться как проявление хорошего тона от подданной, которая не чувствует за собой никакой вины, — продолжал брат, расхаживая вдоль стола.
— Но…
— Да, Морру, ты именно и должна уповать на его милосердие, — подчеркнул Ник. «Они тут все, кроме меня, мысли читать научились?!» — Не вынуждай начинать на себя охоту. Это приговор. В таком случае тебе не смогут помочь ни я, ни кто бы то ни было из ксеносов, — Доминик легонько кивнул Илару. Брат наверняка за всё время нашей беседы ломал себе голову, какие цели преследует нелюдь, сопровождая меня. — Я поеду с тобой. Пусть всё будет обставлено так, будто тебя поддерживает «Олдвэй»… хотя Элоиз не давала никаких распоряжений касательно такой ситуации.
— Она даже не учла расклада, при котором я могу вернуться? — я иронично подняла бровь, еле сдерживая рвущееся наружу бешенство.
Брат вздохнул.
— Не суди мать. Именно благодаря её верности действующей системе мы поднялись так высоко.
Я сглотнула тот дурацкий комок в горле, который всегда подло и не вовремя подкатывает, когда ожидания в очередной раз не оправдываются, и сказала:
— Тогда почему ты…
— Родственные чувства! Слыхала о таком, дурища?
Ещё разреветься от умиления братцем не хватало.
38.
Я заворожено касалась кончиками пальцев панели управления яхты. Через лобовое стекло был виден острый чёрный нос лодки. В рубке стоял полумрак — лампы разгорались неторопливо и величественно, видимо, для того, чтобы присутствующие не хлопались в обморок, сразу разглядев все примочки этой красавицы. Некоторый вежливый интерес к этому произведению технического искусства проявил даже нелюдь. Впрочем, в своём духе — осторожно царапнул длинным когтем мизинца «нервные окончания» — датчики состояния, связывающие капитана и яхту, ничего не сказал, только кивнул и удовлетворённо уселся в кресло, задумчиво поглаживая цвиэски.
— Не доводилось управлять таким монстром? — видя моё восхищение, довольно спросил Доминик.
Я помотала головой.
— Спецзаказ. Делали слепок с моей нервной системы, потом на основе упрощённой версии создали искусственный «мозг» лодки, — пояснил брат, подойдя ближе, закатал рукава рубашки и по локоть погрузил руки и податливые переплетения вывода гифов. — История, когда наши спёрли технологию у дельты, получила продолжение на гражданке.
Освещение в рубке постепенно становилось ярче, и, прищурившись, я смогла заметить, что по рукам брата змеились тонкие красноватые рубцы. Природа их происхождения не оставляла сомнений.
— Ник, ты опять с этим дерьмом связался, — буркнула я, косясь на свежие шрамы на запястьях Доминика. — Смотри, кочеряпки отгниют.