Точно такие же метки, поблёкшие со временем, были и на моих руках, как напоминание о лете шестьдесят шестого — самом странном лете моей жизни. Мы проходили обучение на дряхлых птичках-предшественниках «Буранов» — тяжеловесных монстрах-бомбардировщиках класса «Неясыть», манёвренностью и изяществом обводов сравнимых только с кирпичом. В их приборные панели наскоро были вмонтированы подобные био-датчики, настроенные на наши нервные системы настолько вкривь и вкось, что система машины за здорово живёшь путала меня с Анной-Марией (которая вообще была родом с каппы). Эту технологию тогда только начали вводить в обиход, беззастенчиво используя нас, проштрафившихся школяров, в качестве подопытных кроликов. И, как оказалось, до ума не смогли довести до сих пор…
Брат отмахнулся от моих грозных пророчеств, покосился на извивающуюся панель управления и слегка пошевелил пальцами, опутанными датчиками — усилившийся гул двигателя, видимо, стал результатом этих трудов:
— Минут через пятнадцать будем на месте.
У пристани Дворца Старой Москвы мы были даже раньше, чем обещал Доминик, хотя я зря надеялась, что можно будет вот так запросто ломануться на аудиенцию. Брат, конечно, послал электронную «весточку» о нашем прибытии, но самое страшное было ещё только впереди.
— Ни-и-ик, я отказываюсь это надевать, — мой отчаянный призыв вновь был проигнорирован.
Брат деловито поправил пряжки собственного мундира, в очередной раз попытался убрать падающую на глаза чёлку и медленно повернулся ко мне, сказав тихо и зловеще:
— Хватит спорить.
Илар, ухмыляясь, наблюдал за моими страданиями — к самому себе он относился без лишней критики, полагая, что его внешний вид для аудиенции у Государя и так сойдёт. (По правде сказать, единственное, что требовал церемониал от нелюдя, который вдруг оказывался у трона — так это то, чтобы этот самый нелюдь был безоружен. И, желательно, обездвижен. Но жертв среди мирного населения мы с братом не хотели, поэтому Илару о подобных особенностях этикета не сообщали).
По прошествии пяти минут моё сопротивление было окончательно сломлено, и я хмуро разглядывала своё отражение на полированном металле панелей каюты. Я поправила ремни, непривычно туго перетянувшие талию, и обречённо вздохнула — кто бы мог подумать, что Ник позаботится захватить парадную одежонку и для меня. Такой я себе не нравилась — тёмно-серый с золотом мундир казался слишком длинным, жёстким и сковывающим движения, на скорую руку приглаженные волосы вновь медленно, но неукротимо становились торчком, а пластиковые линзы очков, по канону прозрачные, в отличие от обычных дымчатых, оставляли открытой мою исхудавшую физиономию. И вообще, во всей этой церемониальной одежде, которую я ненавидела ещё со времён выпуска меня как Охотника, я казалась себе нелепой пародией на офицера. Ну, действительно, где это видано, чтобы офицер был пяти футов росту…
Хотя… один штрих всё-таки надо добавить — я тихонько свистнула. Цвиэски встрепенулась, расправила чёрные кожистые крылья, похожие на миниатюрный мятый зонтик, напоследок цапнула за палец державшего её нелюдя и спланировала на моё плечо.
— Смахиваешь на пирата с попугаем, — вяло съязвил Ник, наблюдая за тем, как цвиэски складывает крылья и радостно стрекочет в честь моего с ней воссоединения.
Я пропустила слова братца мимо ушей и мрачно кивнула. Так-то лучше.
39.
Молчаливые сопровождающие, неразличимые, словно двое из ларца, в посеребряных масках, изображавших лица Предсвятых, уже ждали нас у трапа. Они слегка кивнули мне и Доминику и бегло взглянули на Илара. Честно говоря, я слегка беспокоилась по поводу того, как нелюдь будет реагировать на… ну, в общем, на самое распространённое отношение, которого удостаиваются все чужаки на альфе. Но мои опасения оказались напрасными — Итаэ'Элар вот уже несколько минут, что нас вели по однообразным коридорам подземелья, начинавшегося от пристани, вел себя умницей, а не заносчивым засранцем… в общем, не как обычно.
На самом деле это здание, пережившее Третью войну, в народе называли Библиотекой, а «Дворец» — не более чем ироническое сокращение словосочетания «Дворец знаний». Как бы то ни было, слухов о дворце ходило великое множество. Что там стены и потолки сплошь покрыты позолотой, что подземная часть — настоящие катакомбы, ведущие в уже как полтора века затопленное метро, а оттуда — на Уральский архипелаг, в секретную столицу. Наше с Домиником детство прошло, в основном, в загородной резиденции родителей на островах Смоленской гряды, но и во Библиотеке нам бывать приходилось — и ничего, о чём упорно ходили сплетни, мы так и не обнаружили. Хотя, может, конечно, плохо искали…