- А! Ну, конечно! Шествие! - восклицал он и продолжал. - Перед началом состязания все витязи должны были проехать перед крытым помостом, где восседал на троне Жигмонд. Там же имелись скамьи для других уважаемых людей. А ещё на помосте установили множество кресел. В них сидели молодые женщины. Как мне объяснили, то были самые красивые особы со всей округи. А ещё мне сказали, что состязание витязей всегда происходит в честь красавиц - таков обычай.
Тут отец опять начинал болтать "лишнее", чтобы подразнить жену, причём он прекрасно знал, каких разговоров она не стерпит:
- Посмотрел я на этих прелестниц, - частенько говорил он. - Две-три оказались совсем не на мой вкус, а другие - ничего.
Мать Влада, слыша это, замечала с досадой:
- Помнится, ты упоминал, что женщины из германских земель не блещут красотой, - на что отец лишь пожимал плечами.
- Значит, там сидели лучшие из дурнушек со всей округи, - примирительно заключал он и переводил разговор на другое. - Так вот я проехал перед помостом почти самым последним, потому что должен был успеть надеть доспехи. Моё облачение сильно отличалось от облачения других витязей. Те были в тяжёлых латах, состоявших из пластин, а я - лишь в кольчуге, где пластины вставлены спереди. Шлем мой прикрывал не всю голову, оставляя лицо незащищённым, а конь и вовсе не был ничем закрыт от боевых ударов кроме бляшек на сбруе. Зрители сначала удивлялись, но затем решили, что я отчаянный смельчак.
Домочадцы не могли удержаться от уверений, что так оно и есть.
- Отец, ты очень храбрый! - говорил Мирча.
- Очень-очень храбрый, - вторил Влад.
- Даже слишком. Порой до безрассудства, - тихо вздыхала мать.
Отец, крайне польщённый, всё же делал вид, что не слышит этих похвал, и говорил о своём:
- Как совершаются конные поединки, вы знаете. Два витязя, вооружённые копьями, становятся по разные стороны длинной изгороди и скачут вдоль неё навстречу друг другу. Цель в том, чтобы выбить супротивника из седла или, по крайней мере, сломать копьё о чужой доспех. Кроме того, на всём пути нельзя касаться изгороди ни копьём, ни по-другому. Если витязь потеряет равновесие от чужого удара и, чтобы не упасть на землю, схватится за изгородь, это посчитают грубой промашкой.
- Отец, расскажи, как дрался ты, - просил Мирча.
- В том состязании, в Нюрнберге, конный поединок состоял из пяти сшибок. Даже если тебя в первой же сшибке свалили на землю, поединок продолжается до пяти. Главное, чтобы воин после падения нашёл в себе силы снова сесть на коня, - в этом месте отец, помолчав, обязательно добавлял. - Я думаю, люди под дубом, которые смеялись надо мной, делали это не со зла. Ведь они оказали мне большую услугу. Во-первых, посоветовали внимательно смотреть, как действуют на поле другие витязи. Во-вторых, сказали, что перед поединком полезно совершить молитву. Мне говорили: "Побеждают благочестивые. А кто перед состязанием больше думает о сне или сытном обеде, чаще оказывается повержен".
- И ты отказался от еды, - подсказывал Мирча.
- Да. Несмотря на то, что для всех витязей было выставлено угощение, - говорил отец. - А ещё мне думается - те люди под дубом нарочно сделали так, что мой первый поединок случился ближе к середине состязания, когда я уже понимал, что к чему. По-правде, я и сам посмеялся над своими словами о копьях, когда увидел, как легко эти копья ломаются о кирасы. "Ну, - думаю, - мне с моими доспехами только один путь - увёртываться".
- И ты увёртывался, - поддакивал отцу старший сын.
- Да. Хоть такое поведение и не сулило победу. Другие-то витязи не уклонялись, а принимали удар на себя. Зато и сами имели больше времени, чтобы нацелиться и ударить. Я уворачивался, и потому моё копьё почти всегда оставалось целым. Там ведь и моргнуть не успеешь, а противник уж мимо промчался. Надо снова сшибаться. Зрители стали знаками показывать мне, что я мало рискую. Я делал вид, что не замечаю. Затем Жигмонд тоже стал выражать недовольство. Тут я и махнул на всё рукой! Думаю: "Сейчас посмотрим, на что годятся мои доспехи. Неужели они не выдержат удар тупого копья, которое к тому же сделано из мягкого дерева?"
С этого места оба сына начинали слушать с особенным вниманием.
- Ох! Ну и досталось же мне, - продолжал отец. - На поединках супротивники чаще всего целятся друг другу в живот. От таких ударов труднее всего увернуться. Приходится принимать удар или же изворачиваться так, что сам не сможешь ударить. Поэтому мне надо было терпеть. Правильно люди возле дуба советовали - отказаться от еды...
Владу прямо-таки слышалось, как трещат ломающиеся копья. Именно эта часть истории в своё время навела его на мысль, что нужно самому попробовать подраться с кем-нибудь. Верный способ найти противника - ходить по городу вместе со старшим братом и задираться. Влад тогда ещё плохо знал венгерский язык, но если слов не хватает, всегда можно корчить рожи. Кончилось тем, что пришлось вступаться старшему брату. После этого Мирча поведал, как нужно драться: