- Зато я ничего этого не знал, - говорил отец, - и был очень удивлён. Так удивлён, что тут же захотел назначить день, когда невеста приедет ко мне. Я хотел жениться через месяц, но государь Александру, который только что торопил меня со сватовством, вдруг стал уверять, что со свадьбой спешить незачем. Он сказал: "Через полгода, в середине зимы, это в самый раз".
- А мне пришлось спешно всему учиться, - продолжала мать. - Ведь хлеб я обещала печь в доме жениха под приглядом чужих людей. Тут никто не поможет. А стирать и шить пришлось самой, потому что меня могли спросить, как я сделала то или это. Если б вместо меня делали служанки, я не смогла бы рассказывать уверенно, я бы запиналась и путалась. Это было бы заметно.
- А я так ни о чём и не догадался, - заканчивал историю отец. - Лишь через год после свадьбы ваша мама рассказала мне всю правду, и я с трудом поверил. А когда поверил, то обрадовался. Такую ловкую жену ведь поискать.
Рассказчик и рассказчица переглядывались, а малолетний Влад смотрел на них и думал: "Скоро опять всё закончится. Отец уедет, и застолья больше не будут похожими на праздники, потому что никто не захочет болтать попусту - поели и пошли. О весёлых временах напомнит только картина".
Картина, которую нарисовали в доме прямо на стене одной из комнат второго этажа, появилась по воле отца, когда тот устал слышать жалобы от домочадцев - дескать, вот ты скоро уедешь. Вечный странник сказал:
- Да, уеду, но я знаю, как сделать, чтобы вы скучали по мне меньше.
В тот же день, как прозвучали эти слова, в ворота постучался некий человек, несший подмышкой большую деревянную коробку. Он несколько раз повторил по-венгерски:
- Мне велели прийти.
В коробке лежали баночки, кисточки, грязная тряпка, два грифелька, странные ножички, стаканчики. Отец, взглянув на гостя, прошёлся по дому туда-сюда и, наконец, сказал что-то вроде:
- Вот эта стена подойдёт. Она большая, и полок тут нет.
Гость плохо понимал своего нынешнего заказчика, говорившего по-латыни, но всё-таки догадался, о чём речь - перенёс весь свой скарб поближе к тому месту, где предстояло работать, обмахнул стену тряпкой и принялся рисовать грифельком прямо по побелке. Сначала появилось овальное лицо, затем - большие глаза, затем - усы, лихо подкрученные кверху... "Это рисуют отца, - сразу сообразил младший сын, неотступно следя за происходящим. - Если заскучаешь, можно будет прийти сюда и представить, что отец не уехал".
Надо ли говорить, что в комнату сразу набились любопытные, и даже отец Антим пришёл. Картины, нарисованные на стенах - не редкость, но в этом доме она стала первой.
- Если хочешь, чтобы тебя нарисовали, пусть меня нарисуют рядом, - сказала мать, увидев, что затеял её супруг.
- Хочешь, чтобы мы и здесь оставались вместе? - догадался тот. - Хорошо, но сперва закончим мой портрет.
Отец пожелал быть изображённым в доспехах - тех самых, что помогли завоевать награду на нюрнбергском состязании витязей. К сожаленью, доспехи давно уже потерялись. Сейчас он носил другие, которые прежде считал слишком тяжёлыми. Раз витязи в венгерской земле носят тяжёлые латы, пришлось приноровиться к местному обычаю, но оказаться в них на картине заказчик не хотел. Он объяснял малевателю на словах и жестами, что надо изображать - длинная кольчуга с пластинами спереди, особый шлем.
Мать тоже пожелала "одеться" не как сейчас, а в праздничное облачение, которое носила много лет назад в молдавских землях. Оно тоже не сохранилось, поэтому малевателю опять пришлось опираться на одни только слова. Судя по виду, бедняга совсем приуныл, ведь "господин", заказавший картину, объяснялся хотя бы на латыни, а "госпожа" говорила на валашском языке, плохо известном в городе. Переводчиками служили её малолетние сыновья, но они переводили неточно.
Влад и его брат Мирча поняли из объяснений матери далеко не всё, потому и переводили с ошибками. Вроде бы следовало изобразить платье-колокол с широкими рукавами, которое наглухо застёгивалось посередине от низа до горла. Вместо ожерелья - широкий тканевый полукруг, богато расшитый жемчугом и самоцветами. "Украшение на самом же деле круглое, - говорила мать, - а в центре - отверстие для шеи. Поэтому нарядными получаются и перед, и спина". На запястьях она желала видеть браслеты-наручи...