Нацу смотрит на старого гигантского ящера, калачиком свернувшегося в соборе и на мгновение немеет. Разноцветные блики из уцелевших витражных окон лежат на белесой выцветшей чешуе. Ангелы и святые неодобрительно смотрят с расписного потолка на дракона, что посмел потревожить их покой.
Этот дракон родился когда мир еще был молод, видел такое, что потом стало сказками. И сейчас ему все равно, что будет с этим миром, в который он пришел одним из первых. Безразлично кому он достанется – людям или драконам. Нацу насмешливо смотрит на нарисованную группу ангелов со свечами в руках.
- Наслаждайтесь парни, - усмехается он. – Спорю, тут никогда не было никого более близкого к Богу.
***
Самым мучительным становиться бесцельность. Нацу понятия не имеет куда идти, что делать, за что бороться. Раньше была цель: они шли в Магнолию, но теперь мир, словно лишившийся ярчайшей путеводной звезды, сиротливо смотрит на них осенним пасмурным небом и мучает тишиной.
Они попытались найти Эльзу по метке гильдии, так же как Люси нашла Нацу, но ничего не вышло. Мрачные мысли Нацу старался гнать прочь. Эльза не погибла. Не могла погибнуть. При всем его недоверии и откровенной неприязни к Джерару, Нацу прекрасно знал насколько он силен. Он бы не проиграл бой с одним драконом, да и саму Титанию нельзя сбрасывать со счетов. Эльза сильная, очень сильная. Просто она где-то далеко. Слишком далеко…
Люси бодрит его и подгоняет, но Нацу откровенно тухнет, потеряв Эльзу. Грусть и безысходность наваливаются неожиданно, словно только и ждали этого момента. Как будто он из последних сил держал маску перед Эльзой, а теперь, наконец, снял. Мир тихий и холодный, плачет унылыми осенними дождями.
Они бредут сами не зная куда, тихо сходя с ума от одиночества и монотонности дней. Дождь льет третьи сутки подряд. На земле нет ни одного сухого стебелька, ни сантиметра сухой земли. В каждой ямке таится лужа, пасмурные небеса не пропускают ни одного лучика солнца. Нацу чувствует, что еще пара таких дней, и он сойдет с ума. Люси бодра на показ, пытается шутить и подначивает его нелестными эпитетами в адрес унылой физиономии. Нацу изо всех сил старается поддержать ее игру, но получается откровенно плохо. Он сам не может понять, что выбило его из колеи. Толи то, что Эльза пропала, толи то, как она пропала. Где-то в глубине души он ждал чего-то подобного. Ждал, что однажды, как бы далеко они не ушли, сколько бы времени не провели вдвоем и как бы близки не стали, однажды придет Джерар и все у него заберет.
Но одно дело представлять, а другое пережить это в реальности. Он думал, что как обычно ничто не сможет сбить его с толку, вывести из игры. Что как бы не повернулось дело, он сможет переломить ситуацию в свою пользу. Всегда мог. Нацу Драгнил, полулегендарный Саламандер, Убийца Драконов, ученик Игнила. Сильнейший маг, почти неуязвимый, почти нечеловечески сильный. То, что убивает обычных людей, его разве что вырубает на пару часов, то, что не под силу никому, ему по плечу. Нацу привык к тому, что он особенный. Как ни гадко признавать, но он привык к этому. Привык переступать черты недозволенного, гнуть свою линию наперекор всем и всему. И побеждать. Привык, этого не отнять. Он проигрывал иногда, но всегда знал – будет реванш. Он еще возьмет свое, однажды рано или поздно он окажется сильнее соперника, что победил его сегодня.
В первой битве он убил Джерара. А теперь Джерар забрал Эльзу. И она не вернётся, потому что как это ни больно и не справедливо – любит этого засранца. Любит его, а не Нацу. Эта битва, которую ему не выиграть. Он проиграл ее еще не вступив на поле боя, еще не узнав Эльзу. Еще не засмотревшись первый раз на то, как блики от огня играют на ее волосах, еще не поняв, что значит это странное волнение, эта робость и смутное неясное стремление быть ближе, быть рядом, быть вместе, защитить, позаботиться, взвалить на себя все ее тревоги. Его чувства были сильнее разума. Когда он был с Эльзой внутри что-то успокаивалось, ощущение правильности не оставляло его и он чувствовал себя сильнее. Он хотел быть с ней. Во всех смыслах. Остальное было лишь декорациями не больше.
Он спас ее тогда в столице, потому что в какой-то момент понял – победы не будет. Они проиграют этот бой. И тогда важным стало только одно – найти Эльзу и вытащить из пекла. Что он и сделал. Он пошел с ней, потому что не мог оставить, а упрямый и напуганный взгляд Титании тревожил Нацу. Она как утопающий за соломинку цеплялась за привычные и правильные поступки, обязательства и клятвы, и Нацу смалодушничал – не смог выдернуть эту соломинку из ее рук. Лексас отвел его в сторону и, не стесняясь в выражениях, сказал все, что он думает о самоубийственной затее полудохлой девчонки идти спасать город, который в двух днях пути на поезде.
- Я знаю, – сказал Нацу тогда. – Но ты ведь видишь, ей это нужно. Я иду с ней.
Долгое путешествие вдвоем, холодные ночи, когда они спали в обнимку. Нацу ловил себя на мысли, что все не так уж и плохо, пока Эльза с ним. Вера в то, что все еще как-то образуется, встанет на свои места жила в нем. Быть может Эльза была для него той самой соломинкой, за которую он цеплялся. Ее нужно было защищать, и он был сильным, о ней нужно было заботиться, и он был заботливым.
Но теперь ее нет, и он не знает что делать. Теперь о ней заботиться другой, а ему, Нацу нужно найти себе другую цель. Легко сказать, но нелегко сделать.
Его захватило безразличие и апатия, с которыми он как ни старался не мог справиться. Люси смотрела на него встревоженно, когда думала, что он не видит. Он не хотел ее пугать, но и изображать браваду сил больше не было. Драгнил чувствовал себя потерянным и брошенным, совсем таким, каким он был, когда исчез Игнил.
Люси весьма ловко научилась использовать своих духов чтобы охотиться и готовить дичь. Сегодня у них на ужин кролик, которого поймал Локи и приготовила Дева, в забавном костюме поваренка.
Дождь не переставая барабанит по листьям и траве. Они четыре дня не видели ни единого лучика солнца. Нацу безразлично прожевав свой кусок мяса, смотрит в темноту леса и молчит.
- Ох, когда же кончится этот дождь, – снова заводит беседу Люси, давно привыкшая к тому что он не всегда ей отвечает. – Ни проблеска. Наверное, будет идти снова всю ночь. Если бы это было раньше, я бы грешила…
Люси резко замолкает. Нацу встревоженный тишиной вопросительно вскидывает на нее глаза. Хартфилия застигнутая врасплох внезапным озарением медленно вытягивает руку из под навеса листвы и ловит капли дождя. Задумчиво слизывает их с кончиков пальцев языком.
- Нацу… - шепчет Люси и так резко кидается к своей сумке, что Драгнил вздрагивает. – Где ключи? Ключи скорее!
- На поясе! – не понимает Нацу.
- Это дождь, Нацу! Дождь понимаешь?! – Люси смеется, и Драгнил на секунду думает что она помешалась. Она выдергивает из связки ключ Креста и открывает врата.
- Скорее! – в бешеном возбуждении кричит Хартфилия – Найди мне человека с нашей меткой.
Дух задумывается ненадолго, а потом уверенно указывает направление.
- Это Джубия! – сияет Люси. – Это она, я знаю! Пойдем скорее.
- Нет. – коротко возражает Нацу.
- Что? Почему?
- Потому что ночь, и дождь. Надо поспать. На рассвете пойдем. Если это Джубия, то мы найдем ее и завтра.
Люси аж дрожит от нетерпения, но нехотя признает его правоту. Несколько раз нервно поправляет ключи и одежду, словно надеется, что Нацу передумает, но Драгнил затаптывает костер и ложиться спать на голой земле, не сказав ни слова.