… в Сапфире было людно. До одиннадцати оставалось полчаса; Щюрик и МамонД под шумным руководством МД неправильно вешали газеты,— остальные представители группы “Хобо’ТЫ” ( Мамонтёнок Дима, Слонёнок, Слон и Сам Мамонт Дальский с дежурной Мамонтихой ) бестолково слонялись по гроту и рвались отдегустировать спиртные напитки. Псица, переодетый в сухое, прыгал вокруг примуса, в очередной раз изображая сцену купания — на треножнике перед ним над примусом парил распростёртый комбез. Нэд с Мари-Анной сооружали у стола бутерброды; Барсик, Роден и Сашка с мрачными лицами колдовали над грудой аппаратуры на сцене — широкой плите, помостом возвышавшейся в дальнем углу грота. Гирлянды на ёлке вспыхивали, рассыпая огни по ветвям и игрушкам, из левой колонки лились погребальные звуки органа — мамонты и прочие у газет в полном несоответствии с музыкой и лицами организаторов оглашали грот взрывами хохота.
Громче всех, как обычно, ржал Сам Мамонт. Сталкер оторвал его от газет и предложил организовать, “пока ещё не все сюда набились”, скамейки вокруг стола — так и не сделанные накануне — и на правах Главного Оформителя показал МД, как лучше распределить газеты,— после чего подошёл к девчёнкам: уточнить, сколько продуктов принесено для общего стола и что из этого можно сделать. Золушкина “волшебная фляжечка” всё-таки подняла настроение, и толпы бестолкового народа уже не воспринимались, как помеха — «ещё бы глоточек, а лучше пару — и всё будет по барабану, главное к Сашке с прочими ‘электросотейниками’ не приближаться»,— но время этих глоточков ещё не пришло, как бы ни хотелось — до двенадцати удержусь, подумал он, а там гори оно всё огнём и звучи по барабану, пионерскому горну и бубну заранее запланированного веселья —
: Пользуясь отсутствием Пищера, Сашка отдал безумное ЦУ «наварить на всех картошки,— побольше, канах в пяти или в шести»,— примусов, конечно, хватало, бензина тоже было в ‘избитке’ — как хватало и воды: в центре грота на глыбе, названной почему-то “журнальным столиком”, лежала полная двадцатилитровая канистра со срезанной боковой стенкой — “пей-не-хочу” было написано по краю; ещё целых две “двадцатки” стояли рядом, полные про запас — для чая или мыть посуду, миски... Воду с утра таскали Удав с Золушкой, и ещё Псица приволок полную “десятку” — не считая, конечно, того, что выжали потом из его комбеза и вылили из сапог,—
: Времени до Нового года оставалось в обрез — Нэд чистить на всех картошку отказалась, однако сварить можно было и в мундирах,— «с погонами, пуговками и прочими бирюльками»,— пробормотал Сталкер, потому что вообще был против картошки — одних салатов натащили целую гору, все миски были заняты ими, а ещё у кухонного стола стояли три кана и несколько нераспакованных пакетов — в основном с “оливье”, ‘салатом для бедных’, как называл его мысленно Сталкер — та же картошка, так чего ещё с ней возиться? — правда, Пит принёс здоровенный короб с домашним печеньем, а Ленка два “корейских” салата собственного изготовления, с креветками и кальмарами, и маринадов с солениями было в достатке — несколько трёхлитровых банок квашенной капусты, винегрета и мариновано-солёных огурчиков ( «дотащили, не раскокав,– мысленно поаплодировал Сталкер,– узнать, кто – и помянуть специальным тостом героев» )совковая эпоха царит на поверхностиеальн105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105,— были и колбаса с сыром, и конечно же, сало,— стол на удивление получался богатым, словно не голодная совковая эпоха царит на поверхности ( с другой стороны: что всё это изобилие на 50 рыл?.. ),– Сталкер дал по картошке “официальный отбой”, помог девчёнкам открыть консервные банки с рыбой и перебрался к сцене ( ибо “рано или поздно это всё равно бы пришлось сделать, и лучше сейчас, пока было настроение” ) — по дороге перешагнув через Пита, сидящего со скорбным видом в наушниках перед телефоном и что-то тихо диктовавшему в микрофон.
— Сталкер явился,— отчётливо сказал Пит,— чуть не раздавил вашего сПитциального корреспондента... Ещё Мамонт крепи курочит — голыми руками и головой,— то-ли на дрова, то-ли сиденья вокруг стола понеудобней и погрязнее изобразить пытается... Вот, МамонДа задел. В ответ получил, кажется... Вспыхивает дуэль — жалко, вам не видно. Жан Марэ сошёл бы с ума от зависти. А так никаких новостей. А у вас?
: Второй аппарат был установлен в привходовом Четвёртом Подъезде — гроте, который нельзя было миновать, заходя в пещеру новым, недавно отрытым входом,– где теперь лежал Журнал и дежурила встречающая группа.
— Барсик сел на усилитель,— радостно объявил Роден Сталкеру,— так что ‘правый манал’ уже там, где все будем. Но ‘левый анал’ восстановили. Сейчас я запараллелю колонки и входа — если “выходные” не полетят, в обоих будет моно. На несфазированных записях такого наслушаемся...
— Ещё мой “UHER” скис — даже не знаю, почему,— печально добавил Сашка. — Так что пинцет Программе... Остаётся только роденовский кассетник.
— А что у нас на катушечном было? — мрачнея, спросил Сталкер. Как-то в изложении Зондера это ещё не столь неотвратимо прозвучало... Ну да,— “техника мягкого ввода”...
: В ступор и обморок. Да.
— Месяц они оттачивали эту новогоднюю программу,— и как бы ни раздражало “веселье по плану”,— как ни крути, ОБЩИЙ ПРАЗДНИК: все группы, ходящие в Ильи, готовили газеты, плакаты, дразнилки, песни, номера-сюрпризы... Да и как иначе отмечать, когда собирается такая прорва народу?.. «Хорошо Коровину и Шурке-Гитарасту: обнял изгиб своей бандуры понежнее — и вперёд... А как теперь им делать задуманную композицию памяти всех, погибших под землёй?..»
— ВСЁ!! — заламывая руки, в отчаянии воскликнул Егоров,— всё! Вет, его голос, песни; и фонограмма к слайд-фильму, и фон к устной газете...
— А “Эквинокс”?..
: Встречать наступление Нового года под мелодию “шарманщика” ‘Ж-М-Ж’ была старая ильинская традиция, и отступать от неё...
— “Эквинокс” есть,— сообщил Роден,— спасибо мне, хорошему. Найти “шарманщика” — пять минут. Так что Главное в порядке. Ещё есть Высоцкий, “Натянутый канат” и “Аисты”,— кстати, классные альбомы и давно не слушали — и кассетка с диско, минут на 120. Совсем без музыки не останемся.
— Диско — фигня,— проворчал Сашка,— терпеть не могу... Какого чёрта я тогда писал шестичасовую сборную, пёр катушки Флойдов, Битлов — и прочего?
— Бросьте,— примирительно сказал Барсик,— может, ещё не всё потеряно. Лучше светите — а то тут хрен поймёшь, где транзистор, а где просто...
— И он склонился над разобранным магнитофоном с пинцетом в одной руке и маленьким походным паяльничком на 12 вольт в другой. Перед ним на камне лежал небольшой тестер — провода от тестера уходили вглубь магнитофона. С другой стороны тянулись провода от аккумуляторов; на лбу у Барсика горела фара системы, Сашка и Роден подсвечивали своими фонарями с боков.
— Спирт,— потребовал Барсик,— и огурец. Поминать будем... Так сколько, говоришь, оно стоило?..
— Надо Программу менять,— сказал Сталкер,— у тебя листки с собой?
Сашка помотал головой.
— В планшетке за ёлкой. Всё равно — что толку без Коровина! И Пищера с Гитарастом всё ещё нет... Ведь обещались быть, сволочи. Сами заварили весь этот банзай, обещали сюрприз — и где? Ни их, ни сюрприза.
— Это и есть сюрприз. Вполне в духе Пищера,— хмыкнул Сталкер, передавая флягу Родена Барсику.
— Да бросьте! Выкрутимся: импровиз — двигатель прогресса,— утешил Роден. — Я, когда километр лишнего кабеля сюда приволок, так не убивался — хотя поводов для переживаний было... Даже на первое место в известном конкурсе не претендовал — Удавлетворился третьим.
— Это потому, что ты первые два предусмотрительно за мной и Сашкой зарезервировал,— заметил Барсик, отхлёбывая из фляги.