Как ни пытались почти все, ходящие в Ильи, подтвердить ту или иную надпись, при Сашке ни одной надписи стёрто не было. Только о двух случаях рассказал ему Пищер — как в 76-м году Аркаша и Мрак нашли, наконец, знаменитые НКЗ — Нижние Карстовые Залы,— искали два года подряд, планомерно, метр за метром прочёсывая Систему и разбираясь с токами воды и воздуха, и в результате была стёрта надпись, повествующая о сталактитах в Ильях,— и ещё, как полтора года назад Соломин неожиданно для всех стёр надпись об Ильинском Подземном Озере. Вету тогда не поверили — ещё бы, чичака, всего пятнадцать лет, школьник,— что он мог найти и где? — но он никому не собирался говорить, где — просто стёр надпись и объявил, что Озеро есть и даже подробно описал, как капают в воду с потолка бесчисленные капли, и какой от этого стоит по всему гроту несмолкаемый звон и грохот... И сказал, что назвал Озеро не то Пьяным, не то Сумасшедшим Барабанщиком,— Сашка точно не помнил, как именно; рассказ он слышал “из вторых рук” — уже после гибели Виталика...
— А ещё в Ильях бытовала ‘сказка’ о Втором Уровне: то есть об ещё одном этаже выработок, лежащем на некоторой глубине под первым. Собственно, Аркаша и Марк, когда нашли НКЗ, искали пресловутый Второй Уровень и Озеро,— Озеро время от времени искали все, кто ходил в Ильи; прошёл через эту болезнь и Сашка,— но НКЗ, хоть лежали ниже общего уровня Системы, представляли собой группу небольших закарстованных естественных полостей, сообщающихся с Ильями сложной системой трещин и шкурников, часть из которых вообще была пробита в монолите Аркашей — ни на “уровень”, ни на независимую рукотворную разработку они никак не походили, и вода из них по тектоническим трещинам уходила дальше вниз,—
— а потому Аркаша и Мрак считали, что никакого Озера в Ильях нет и быть не может,— всё это трал, сказки,—
— но против никитского входа с той стороны холма бил из склона родник, и вода в нём была самая настоящая карстовая, и сток родника не зависел ни от паводков, ни от засухи — будто действительно существовала под холмом некая Система: обводнённая, с постоянным уровнем воды — или с резервуаром, сглаживающим влияние любых наводнений и паводков...
— Так ты считаешь, что мы... — Коровин помедлил, словно боялся вслух сказать то, что уже было ясно им обоим.— Ты думаешь, что... Ч-чёрт... Выходит — Соломин прав? Второй Уровень, Озеро?..
: Сашка кивнул. Коровин снова чертыхнулся, полез в карман за сигаретами — их не было; он вспомнил, что раздавил пачку ещё до Исторического Музея и Сашка давал ему свои,— он посмотрел на часы и засвистел какой-то мотивчик.
«Ч-чёрт,— подумал он,— как же с ним теперь сладить?..»
Сашка достал свой портсигар-аптечку, протянул Гене. Взяли по сигарете, закурили. Оба молчали. Пит ничего не знал ни об Озере, ни о Втором Уровне — он потребовал разъяснений; Коровин пожал плечами — ему происходящее нравилось всё меньше и меньше — и рассказывать пришлось Сашке. Конечно, он сделал это с удовольствием — “выдал” всё в красках, с массой вовсе не обязательных подробностей, безбожно привирая при этом,— «ну да, всё это нам знакомо, думал Гена, и ах как хочется, чтоб всё было лучше, чем есть — красивее, чудесней... А ведь нужно сваливать отсюда, нужно наверх к Ященко, и поесть, обязательно поесть по-человечески — бутерброды, разве ж это еда? И соваться дальше без магистров просто немыслимо, ведь случись что и с ними — никто не знает, где их искать и куда они делись, а Сашка теперь на коне — эх, как его понесло, не остановить,— и это плохо, очень плохо...»
— НАДО НАЗАД,— сказал он.
: Сашка замер с распахнутым ртом.
— Назад, к Ященко.
— Да ты что! — хором закричали и Пит, и Сашка,— на какой “зад”, когда мы почти у цели?! Возвращаться после такого открытия???
Коровин пожал плечами.
— Мы на спасработах, а не в “свободном поиске”,— сказал он. — По уговору мы должны вернуться к Ященко.
— ТОЛЬКО В СЕМЬ УТРА. Или если их найдём. А сейчас ясно одно: они могут быть здесь. Значит, нужно искать...
— Ничего ещё не ясно,— буркнул Гена — но Пит перебил его:
— Ведь мы сейчас ближе всех к Озеру!
— Ага: ближе. Кроме, разве что, Соломина. Да этих твоих... ‘подсвечников’. И мне сильно не нравится...
– Гена вздохнул, оборвав фразу. Бесполезно было с этим бороться:
— Ну что ж... Если вы намерены уморить меня голодом...
: Ещё можно было всё свести к шутке. Хотя какая шутка — без еды столько времени?.. А главное, ВО ИМЯ ЧЕГО???
— То к Ященко придётся нести на одно тело больше. А если в пищерах — на два. Тебя это устраивает?
— Сашку устраивало всё, лишь бы не возвращаться.
За сухой сталактитовой драпировкой скрывался вход в узкий лаз, продолжение тектонической трещины; они протиснулись в него — и через пару метров расширяющегося уступчатого хода вышли в огромный полуобвалившийся зал.
: Таких масштабов разрушений Сашке, Гене и Питу видеть раньше не доводилось. Дно зала было сплошь завалено беспорядочно громоздящимися друг на друга гигантскими плитами, глыбами и блоками известняка — словно неведомый титан забавлялся, отрывая их от потолка, от огромных монолитных, расходящихся кверху колонн — и с размаху швырял, пытаясь расколоть о пол, стены... Картину хаоса и разрушения довершали пласты рыжей, чёрной и серой глины, вперемежку обрушившиеся из развороченного свода на поваленные глыбы и укутавшие их вершины, словно горные ледники, разноцветными полосатыми шапками,—
... в неровных проходах за колоннами кляксами чернели провалы ходов; Сашка обернулся, чтоб как-то отметить ход, по которому они попали в зал — и с удивлением увидел, что он уже промаркирован двойной стрелкой: знаком Братства. «Сол... 76» — едва читалось рядом; похоже было, что надпись затёрли специально — но ниже, будто на века, вырезали другую:
— Ага,— пробормотал Гена, не продолжая: всё и так было ясно.
В центре зала пирамидой высилась большая трёхгранная плита; она была исписана копотью карбидок, углём и мелом. Венчала плиту здоровенная прямоугольная табличка «ПАМЯТНИК АРХИТЕКТУРЫ. ВЪЕЗД А/М КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЁН»,–
: Коровин скептически оглядел нагромождение плит.
— А у этих... додиков было чувство юмора... Надо же — допёрли: через такие шклевотины...
— Это, скорее, Вет. Ну откуда — им?.. А Вет на такие подвиги большой мастак был. В Сейсмозоне табличку установил как-то — из цековского санатория скоммуниздил — “МАРШРУТ №13: ЯЗВЕННЫЕ БОЛЕЗНИ, КОЛИТЫ, ГАСТРИТЫ — 350 МЕТРОВ”... В аккурат до Сапфира.
— Ничего маршрутик,— согласился Коровин,— тогда, может, “КАФЕДРА НЕРВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ” и “КАБИНЕТ ТРОФИЧЕСКИХ ЯЗВ”, что Правую Магистраль украшают, тоже его рук дело?
— Это вряд-ли... Вправо ни он, ни Пищер почти не ходили — теперь понимаю, почему...
— М-да... Тут, пожалуй, и Аркаша — как увидит первый грот после Трещины — забудет о своих НКЗ... Как о детских ‘гальюнцинациях’. Представляю, что здесь дальше скрывается...
— Сейчас узнаем,— сказал Пит. — Но надписи, скорее всего, наших. Кан с карбидкой ходит... Ходил,— не вполне удачно поправился он, и Гена протянул “Ну-ну...”
— Они подошли ближе и углубились в чтение надписей.
“СЛЕВА НАПРАВО” — гласила верхняя надпись, и дальше по спирали чуть меньшими буквами:
1. КУДА ПОЙДЁШЬ, ТУДА ПРИДЁШЬ
2. ПОЙДЁШЬ ТУДА — ПРИДЁШЬ СЮДА
3. ВЕЗЁТ ТУДА, НЕ ЗНАМО КУДА
4. СЮДА ПОЙДЁШЬ — Н2О НАЙДЁШЬ
5. ЖУТКО БОЛЬШУЩИЕ КОЛЕНОЛОМНИ