-Это же моя бывшая коллега - Инна Михайловна, бывшая учительница немецкого, из 11 квартиры второго подъезда, - сказал Иван Петрович. - Что с ней?
-Похоже, что она умерла, - тихо ответила Леночка.
-Кровь-то на затылке. Это убийство!
Ираида Степановна завыла и вдруг стала оседать на стенку.
-Ираида Степановна! - закричала Леночка. Она больно ущипнула женщину за мочку уха, потом растерла ей область под носом и около ключиц. Это привело женщину-гору в чувство.
-Чтоб я еще раз пошла в этот проклятый подвал! Да будь он трижды проклят!
-Пойдемте наверх, будем звонить в органы, - предложил женщинам Иван Петрович. – Тут все равно связи нет.
Наверху они столкнулись с Николаем Николаевичем из второго подъезда. Все наперебой и в красках стали описывать событие. Николай Николаевич почесал затылок.
-Маньяк завелся. Это из наркоманов, точно.
-Нас всех перебьют эти сволочи. Как теперь в подвал ходить? - визжала Ираида Степановна. Далее следовала длинная тирада, посвященная наркоманам, сектантам, бездействующим властям, а окончилось все, естественно, знакомой и надоевшей всем песней про Америку.
Прибывшая полиция и скорая исправно взялись за исполнение своих непосредственных обязанностей. Жильцы, не в силах терпеть безобразие, сгрудились у входа в злополучный подъезд.
Ираида Степановна зашла домой и заглотила пригорошню таблеток от давления, потом открыла валерьянку и приняла приличную порцию настойки. Она почувствовала себя лучше и решила выйти и выразить свое возмущение хоть кому-нибудь. Увидев толпу зевак и соседей, она приступила:
-Когда же это закончиться? Что это за полиция такая? Только деньги налогоплательщиков получают, а делать - ничего не делают! Нас всех тут перебьют! Нет, я дойду до мэра! Я напишу во все инстанции!
Несанкционированный митинг набирал обороты. Толпа увеличивалась на глазах. Жители соседних домов и прохожие, которых обычно называли зеваками, подтягивались и вступали в со-негодование с ораторствующей Ираидой Степановной.
Тут в митинг включился бывший начальник ЖКО Николай Николаевич Жабин, сын бывшего дворника, проворовавшийся и избежавший наказания только благодаря своей супруге, дочери какой-то местной шишки, зам-зама из районной администрации. Он жил с пожилым отцом и визгливой супругой во втором подъезде на первом этаже, а после увольнения устроился работать охранником в частную фирму и считался до сих пор по привычке управдомом. Покивав в такт орущей Ираиде Степановне, он тоже включился в полемику:
-Что же это делается, граждане! Живем, как на пороховой бочке! Никто за этими подвалами не следит! А там ведь могут бомбу заложить – и все! Чьи подвалы – тоже никто не знает. Многие их продавали людям из других домов. Полная анархия. Да там что угодно может быть! Нужно их оформлять в БТИ, свидетельства выдавать, а то развели тут невесть что!
-Правильно, Николай Николаевич! – закричали тетки.
-Что ж мы еще и из-за подвала будем по всем инстанциям пороги обивать? – выступили дядьки.
-Вот, взорвут полдома – еще как забегаете!
И понеслось…
Иван Петрович Кивокурцев с третьего этажа внимательно слушал выступающих, а потом шепнул Леночке:
-Сейчас эмоции схлынут, и на этом все закончится. Полезного из этого ничего не выйдет. Лучше приходите вечером к нам на чай. Реально подумаем, что делать.
-Хорошо, - сказала Леночка и решила выбыть из рядов митингующих, чтобы ехать в больницу к маме.
Итогом стихийного собрания стала идея поставить новый замок на вход в злополучный подвал, раздать ключи всем, имеющим подвалы, жильцам, вкрутить лампочки и забить досками окно на другом конце подвала, которое могло служить лазом для наркоманов. Оказалось, что подвалы имели не только жильцы этого дома, но и двух соседних. Никто не вел учет подвалов. Их продавали или дарили по своему усмотрению, без всяких разрешающих документов и купчих, что и породило, по мнению большинства, это безобразие. Но лишние бумаги никто не любил.