Она забрала сынишку из садика ровно в 18 часов и, наконец, попала в свою квартиру. Температуру можно было не мерить. Высокая. Знобило и тошнило. Нет. Болеть нельзя. «Раз-вод. Раз-вод», - прошептала она. Пульс вышагивал в висках этот странный марш. «Раз-вод. Раз-вод».
Леночка вспомнила, что первое заседание суда она пропустила из-за из-за Карасевой. Она понимала, что подсознательно цеплялась за любую возможность отсрочить этот развод, и Карасева с ее привидением, как раз и стала этой возможностью, но быть в состоянии развода – отнюдь не удовольствие. Поэтому стоит ли его растягивать? Рубить все разом! Но она не могла. Не психологически, не физически. Это было так тяжело, словно резать собственное тело.
Нет, она не может пропустить второй суд. Что он подумает? Будто она нарочно затягивает развод и хочет его удержать. Нет, ей, конечно, тяжело было смириться с тем, что она будет разведенкой. Но все же она почти смирилась. «Не ты первая, не ты последняя, гораздо хуже будет, если он решит вернуться», - успокаивала ее мать. Почему она так говорила, было непонятно. Все это опять возникло в памяти и стало превращаться в ужасную нестерпимую головную боль. Дениска заныл. Ему было скучно.
-Черепашки «Ниндзя» - будешь смотреть?
-Ладно, давай, - согласился сын.
Телевизор здорово выручал в трудную минуту. На стол из шкафчика полетел ворох лекарств. Чего там только не было! Леночка дрожащими руками искала парацетамол, витамин С и еще какие-то заморские пилюли, которые могли помочь при ее состоянии. В глазах темнело. Организм, длительно находившийся в состоянии стресса, отказывался работать. Не выдержав, она позвонила маме:
-Приезжай. У меня жар. Почти 40. Говорить не могу.
Мгновенный, тяжелый сон придавил ее сразу с головы до пят, словно многотонное одеяло, лишь только она добралась до постели.
Светлана Геннадьевна приехала быстро. Она скипятила чайник, разбудила дочь и стала отпаивать ее сладким чаем с медом. Но температура не спадала. Дениска то и дело прибегал и требовал свою порцию материнского и бабушкиного внимания.
-Мама болеет, - пыталась объяснить ему бабушка. Но разве можно объяснить такому пострелу, что нужно посидеть и посмотреть тихо мультики или порисовать? Когда так хочется играть в прятки или в догонялки…
Наконец, бабушке с трудом удалось уложить Диньку спать. Ее дочь пылала. Дыхание сбивалось, она стонала во сне. Мать, не выдержав, вызвала скорую.
Молодой доктор разбудил Леночку и предложил послушать легкие. Но врач Леночка стала всячески противиться. Медики не любят лечиться.
-Зачем ты вызвала скорую?- пробормотала Леночка, кутаясь в старый плед. – У меня все хорошо, доктор. Простыла немного.
Мать стала извиняться за неудавшийся вызов.
Под утро начался кашель. Одышка. Температура не снижалась ни на парацетамол, ни на аспирин. И Леночка сдалась. Вызвав такси, она поехала в свою родную больницу. К своему доктору, у которого училась и сдавала институтские экзамены.
Петр Анисимович вздохнул, вертя в руках влажные рентгеновские снимки:
-Бронхопневмония. Поздравляю. Назначаю антибиотики. И капать будем. Сама знаешь, дезинтоксикация сейчас жизненно необходима. Довела себя до такого состояния. Что же ты за врач!
Леночка закрыла глаза. Веки были тяжелые. Ей было стыдно и неудобно, хотя в глубине души она знала, что ее учитель ценит ее как врача.
-А можно мне съездить на час в одно место? – спросила Леночка.
-Ты что? С ума сошла? Тебе лежать и лежать. Давай телефон сюда!
-Простите, - Леночка стушевалась, словно первокурсница, - я не буду звонить. И… уезжать. Я рукой не могу пошевелить. Такая слабость…
-А я о чем?
-Так что, пришло время болеть. И нечего ездить, бегать и нервничать. Все! Минимум три недели абсолютного покоя!
В десять начал трезвонить телефон. Муж изрыгал проклятья.