«Дорогая тетушка! Очень тронут Вашим известием о том, что у меня есть ребенок. Собираюсь к вам, чтобы познакомиться с наследником. Однако осенью я ненадолго лягу в госпиталь, чтобы сделать небольшую операцию на сердце. Это немного тревожит меня. Поэтому скажу Вам сейчас, что тогда, в 1986 году, когда Вы были в санатории, я купил у Вашей обидчицы подвал. Сначала снял, а потом купил. Туда я сложил все мои картины. Завещаю их своему ребенку. Ключ от подвала положил в свою красную куртку. Ожидайте с подарками скоро, Ваш Ярек».
-Бедный Ярек. Он умер?
-Нет, не волнуйтесь. Там врачи отличные. Прооперируют, до ста лет доживет! - сообщил Костя.
- Но я не понимаю, что за ребенок?
-Мы тоже, - сказал Сергей. – Но думаем, что смерти старушек связаны с этим письмом. Вот поэтому и играем тут в детективов.
-Детективы – это хорошо. Это – искатели правды. Истины. Поэтому у вас все получится, - сказала Любовь Ивановна и улыбнулась.
-Расскажите нам о Ярославе.
-Да, что рассказать-то? Талантливый. Цвет очень чувствовал. Рисовал быстро. Красивый. Женщинам нравился…
-А от кого у него мог быть ребенок? – спросил Константин.
-Не знаю. Мы с ним развелись, и я его больше не видела.
-Ну, может, вы знаете каких-нибудь его знакомых?
-Нет. Только Клавдию Ивановну, тетку его. Помню, мы ей на юбилей портрет вместе рисовали, как бы на фоне ее трильяжа. Времени мало было. Он – лицо, а я все остальное.
-Да, я помню, у нее в зале висел портрет, - сказал Иван Петрович. – А я еще отметил, что странное было что-то в этом портрете. Лицо размашисто написано, мазки крупные, а косметика, духи там всякие, бусики – мелко выписано.
-Это я доделывала, - сказала Любовь Ивановна. – Я - художник-то никудышний.
-Нет, у вас прекрасные картины, - отметила Леночка, - я видела.
-А что это за обидчица могла быть у Клавдии Ивановны? - спросил Костя.
-Не знаю про обидчицу ничего. Клавдия Ивановна всю жизнь работала в Облсовпрофе, какой-то шишкой была. Занималась путевками. Поэтому любила ездить в санатории. В Кавминводы, на Черное море. Все санатории объездила. Предпочитала Кисловодск, насколько я помню. Я ее плохо знала. Единственное, что могу сказать, что ни детей, ни мужа у нее не было. Поэтому она питала к Ярославу материнские чувства. Она, кстати, и водила его в детстве в художественную школу. Мать его была против. Говорила, чтоб на завод шел. А он в вуз поступил. Трудолюбивый был и очень талантливый.
-Ясно. А вы не припомните, может, у Клавдии Ивановны какие-то подружки были. Ну, с кем-то она же общалась, дружила.
-Характер у нее был не очень-то дружелюбный, можно сказать скандальный, так что, она со всеми успела переругаться.
-Ох, и вкусный у вас пирог, - нахваливала Любовь Ивановна.
-Это нас Елена Ивановна балует, - заметил Костя.
-Очень вкусно, благодарю, - сказала гостья, - простите меня, память совсем плохая стала, ничего не помню… Помощи от меня - никакой. Но вы-то умные, сами все узнаете.
-Нет, вы очень помогли… – сказала Леночка.
-А вы, Елена Ивановна, не грустите. Муж вернется. И прощения попросит. И вы его простите. Вы добрая. Прощать надо. А как же? Все ошибаются.
-Не знаю. Вряд ли, - прошептала Елена Ивановна, не поднимая глаз.
Костя кашлянул и хрустнул всеми суставами своих длинных аристократических пальцев.
-Не сомневайтесь. Он вернется, - продолжала Любовь Ивановна.
-Откуда такая уверенность? – раздраженно спросил Костя.
-Я молюсь… и верю, что Господь не оставит молитвы без ответа.
-Ничто не может изменить волю человека, - сказал Иван Петрович.
-Волю-то, конечно, а обстоятельства жизни…
-И потом, я бы никогда не простил измену, - сказал Костя.
Лицо Елены Ивановны пылало.
-Давайте не будем так назойливо лезть в чужую жизнь, - миролюбиво предложил Иван Петрович, - тем более, что вопросы веры – бездоказательны.