-Здравствуйте, я пришла вашу маму посмотреть.
-Проходите. Вон там.
Долговязый человек в старомодных очках с толстыми линзами, определенно молодой, в клетчатом пиджаке, черных трико, малиновом шарфе и серой кепке показал рукой в направлении комнаты. Он явно нервничал, то одевал, то снимал кепку, вытирал испарину со лба. На диване лежала абсолютно голая женщина, лет пятидесяти на вид, с тряпкой на лбу. Лицо было перекошено. Правая щека парусила. По груди бегали два рыжих таракана. Над диваном висела картина. Это был портрет, очень похожий на портрет ее матери, который висел в квартире Елены Ивановны. Но женщина была, конечно, другая. Голубоглазая, юная, с темными вьющимися волосами и задорной улыбкой и васильками в руках. На щеках играло солнце. Легкий ветерок раздувал волосы. Казалось, художнику удалось остановить мгновенье беззаботной молодости, которую можно было ощущать даже несмотря на этот смрад странной квартиры.
-Эт-то мама.
Не было ни малейшего сходства, и даже намека. От этого на душе стало не по себе.
-С-садитесь, д-доктор, - хозяин, заикаясь, предложил гостье засаленный кособокий стул, перевязанный какими-то веревками. Но Елена Ивановна не смогла заставить себя сесть на это непонятное и весьма подозрительное сооружение. Волны тошноты накатывали на видавшего виды врача.
-Что с ней случилось?
-Она з-заболела… То есть сначала заболел я, г-гриппом. Я всегда болею. Простываю и болею. А м-мама…
Он прокашлялся, потом вытащил грязный носовой платок и высморкался в него несколько раз.
-П-простите. У нас тут грязно. Я не думал, что вы… вы придете. Д-да-же не м-мог пред-дставить.
-Меня попросила ваша терапевт.
- У мамы п-поднялась те-температура. Хотя, все по п-порядку. Сейчас, минутку, я в-веду дневник.
Он достал с полки замусоленную пухлую тетрадочку и, поплевав на палец, открыл нужную страницу.
-Да… в-вот: 4 января в 16 часов 38 минут. П-пришла с магазина. П-принесла к-колбасу д-докторскую, сыр р-российский, д-две банки го-орошка и батон горчичный. Ска-а-зала, что голова бо-олит сильно. Потом началась рвота. Я со-обрал все в банку, чтобы п-показать врачу, ну, то есть н-не вам. А нашей… д-другой.
Он наклонился и достал из-под стола трехлитровую банку доверху заполненную невесть чем.
-Это рвотные м-массы, - невозмутимо продолжал он свой рассказ, -рвота была 3 р-раза. Потом она перестала г-говорить. Больше не вставала. Смотреть будете? – он открыл банку.
Елена Ивановна собрала все силы, чтобы не упасть в обморок от всего увиденного, и очень спокойно сказала:
-Вы очень внимательный. Спасибо, я все поняла. Можете эту банку вылить в унитаз, а я буду осматривать вашу маму.
-Н-нет. Я п-пока не буду выливать. Еще т-терапевт должен, то есть, д-должна посмотреть. Наша участковая.
-Хорошо. Только крышкой закройте, а то запах.
-Я з-запахи не чувствую.
Немного постояв с банкой, он все-таки выполнил просьбу доктора, а Елена Ивановна померила давление, посчитала пульс, постукала молоточком, посветила в глаза пациентки фонариком и сказала:
-Я вызываю скорую помощь. У вашей матери инсульт.
-Д-да? Ее, что же, в больницу з-заберут?
-Да.
-Т-точно?
-Да.
-А если н-нет?
-То есть как – нет?
-Ну, м-могут же и обмануть.
-Не волнуйтесь. Я проверю.
-Да?
-Конечно.
Леночка позвонила в скорую со своего сотового телефона.
-А вы – д-добрая.
-Почему?
-Вы ходите к б-больным. Я вижу. У меня б-бинокль.
Он показал бинокль.
-Я все знаю про ваш д-дом. Там много п-плохих. Но они не такие п-плохие. Есть еще хуже. Те совсем п-плохие. Я все за-аписываю. Вот смотрите, - он показал Елене Ивановне тетради на нижней полочке огромного книжного шкафа, забитого русской классикой.
-Часть из них уже м-мертва. Они еще не знают. А я з-знаю.
-Почему?
-Я вижу. У них д-двойники. Мертвецы. Вы просто не видите…