Выбрать главу

Однажды позвонил Георгиус, наш повар. Он жил на острове и помогал матери по хозяйству. Он просил меня срочно приехать. Я понял, что с матерью плохо и поспешил. Что же я увидел? Мой отчим с этой самой Хэлен, своей молодой американской женой и группой еще каких-то людей бесцеремонно измеряли дом и сам остров. Они планировали сделать там какую-то лабораторию и лечебницу. Кажется, так это звучало. Со мной он даже не поздоровался, а матери бросил, чтобы та убиралась, куда хочет. Мы были просто в шоке. Он никогда не был таким. Он был, как всегда, в прекрасной физической форме, в белых шортах с голым загорелым торсом. Он шутил и рисовался перед этой полуголой блондиночкой  в присутствии моей матери и меня. Я постарался увести мать и стал складывать вещи. Внезапно крики ужаса огласили окрестности.

Оказалось, что Вассилис решил продемонстрировать свои способности в нырянии перед этой Хэлен. Он, действительно, всегда хорошо нырял со своего любимого утеса. Это был его коронный номер. Он демонстрировал его раньше всем гостям… Прыжок практически на отмель. Но он не знал, что прошлым летом во время шторма там затонул наш катер. Георгиус не успел и рот открыть, как его хозяин уже летел ласточкой с утеса. Когда достали его тело, Хэлен долго обнимала его, а потом завыла. Она побежала и ударила мою мать, назвав ее ведьмой. Но при чем здесь моя мать? Само провидение наказало Вассилиса.  Хэлен увезла тело супруга, а остров быстро продали. У матери в ту же ночь случился инсульт. Сказать честно, я и сам был на грани… Мы остались без денег, без жилья… Чтобы как-то прожить, я бросил учебу. Пять лет я работал в кафе, на доставке пиццы, санитаром, водителем такси, словом, хватался за все, лишь бы прокормить мать и покупать ей лекарства. Много денег шло на сиделку… на массаж… И все равно…

Тут его голос надломился. И он задрожал в рыданиях. Потом он стукнул кулаком по хрупкому столику так, что фрукты полетели  вниз.

-Вот и все!

Ричард быстро собрал фрукты в медный поднос индийской чеканки. Он хотел рассказать ему про клон Вассилиса, который создала Хэлен, но почему-то передумал. «Не сейчас», - пронеслось в голове.  Он обнял нового друга и усадил его в шезлонг. Поделившись наболевшим, они как будто сбросили камни со своих душ и стали ближе.

Брачные узы

Весна выдалась ранней и очень теплой. По сути, уже с начала февраля снега не было. Люди оживились и повеселели, они чаще улыбались и бывали на улице, в целом, одобряя такие погодные странности, но все же сомневаясь в душе в их нормальности. Вообще год был аномальный. Не было ни февральских ветров, столь привычных для данного региона, ни морозов под восьмое марта, ни гигантских сосулек, с грохотом падающих с крыш. В новостях скупо сообщили, что Всеволод Бахтеев был выписан из реабилитационной клиники, где проходил восстановительное лечение после аварии, и в полном здравии приступил к своей работе. Апрель бабахнул ранней зеленью, и все расслабились. Весна вступила в свои права, предвосхищая всеми ожидаемое лето, а лето, как пел известный певец – «это маленькая жизнь». И никто с этим не поспорит. Ведь каждый год мы подсознательно ожидаем начало этой маленькой, но прекрасной жизни, начиная порой отсчет еще с весны.

Злата сидела на своей кухне со своей матерью и колола орехи. Серега нашел ей подработку на дому. Колоть грецкие орехи с помощью специальных орехоколок. Они совершенно не походили на Щелкунчика, чем поначалу разочаровали Злату. Но работа есть работа. Для Людмилы Григорьевны тоже была польза – разрабатывать мелкую моторику рук. Правда, платили – копейки, но выбора не было никакого.

Около одиннадцати утра в дверь позвонили. На пороге стоял Бахтеев собственной персоной в сером дорогом костюме и белой рубашке. Он даже поздоровался и  вошел, как ни в чем не бывало.  Вслед за ним вошел Пал Палыч и защебетал об успехах нашей медицины, спасшей такого ценного члена общества, как Всеволод Георгиевич,  для нашего общества. Злата провела всех в зал и  предложила сесть на диван. Чай решила не предлагать.

-Я вас слушаю, господа, - сказала она и встала в позу атомной бомбы. Это была излюбленная поза их учительницы немецкого языка Инны Михайловны. Когда она ставила руки в боки и выходила в центр классной комнаты, это означало только одно – опрос домашнего задания с пристрастием.