- А, - глаза Рагота сузились, превратившись в две ледяные щели. – Да. Мне нужно найти захоронения верховных жрецов Культа. В моих братьях по Suleyk еще должна теплиться жизнь. Я смогу разжечь ее снова. Для этого мне нужны рабы, желательно, здоровые и молодые, тела которых еще полны жизнью. Не беспокойся, Довакиин: я не трону тех, кто служит тебе.
- Послушай, ты не можешь просто прийти в город и перерезать там половину жителей во имя Драконьего Культа, - терпеливо сказал Силгвир. – Может быть, в Первой Эре это было повседневным занятием, но сейчас это не поощряется законом. Ни одним законом из мне известных, вообще-то, а это значит довольно много.
Рагот рассмеялся.
- Не твои ли сородичи пируют на плоти себе подобных во время празднеств, и не твой ли род узаконил низость воровства, вознеся ее до уровня великих подвигов? Не говори мне о законах, эльф! Кровь альдмеров с самого Рассвета едина с подлостью предательства. Что тебе до убогих жизней крестьян и рабов? Пусть послужат как должно рабам! Или Suleyk в твоей груди не зовёт тебя к вершинам власти, к праву Pahsus Stin?
Силгвир не знал значения произнесенных Слов, но древний Язык обманчиво-коварно зашелестел внутри, отзываясь манящим эхом, подобным отклику гор на перевале. Pahsus Stin пахла кровью и сталью, штормом и снежным ветром – и снежный ветер рванулся в груди, вспарывая плоть сверкающим лезвием, заставляя пьяно качнуться от хмельной ярости охоты, возжелать тепло рукояти в ладони и соль чужой крови на языке…
Возжелать силу, которой не было равных.
- Моё имя Rahgot, потому что я слишком хорошо знаю его на вкус, - оскалился драконий жрец. – Потому что Rahgot всегда превыше Krosis и Dren и Faaz. Rahgot никогда не покидает тех, кто достаточно силен для того, чтобы воплотить Suleyk. Иди, охотник… охоться. Твоё сердце жаждет крови – потребуй ее у тех, кто посмеет встать на твоем пути.
Слова опутывали его багряными нитями, свиваясь в клубок безумного желания битвы и смерти; ещё немного – и они утянули бы его в бесконечную бездну, подобно скользким щупальцам Хермеуса. Едва забрезжил в его памяти болотный тусклый свет Апокрифа, Силгвир рванулся прочь из окутывающего разум дурмана, как выбирался из объятий Чёрных Книг – и отшатнулся от Рагота, словно от прокаженного.
Драконий жрец смотрел на него с крошечной каплей интереса и ещё более крошечной каплей уважения.
- Не каждый из тех, кто смотрел в самую сущность Rahgot, мог отказать ему, - спокойно произнес атморец. – Впрочем, не будь ты сыном Возможно, что плетет быль из ткани историй, и ты бы не удержался. Suleyk сильна в тебе, слова Одавиинга правдивы, но ты едва способен подчинить её своей воле.
Силгвир с трудом сфокусировал на нем взгляд. В висках стучала кровь, и он почти не слышал голос Рагота – будь это голос обычного человека, пожалуй, и не услышал бы.
- Поэтому мне нужна помощь, - выдохнул он пересохшими губами. – Твоя помощь.
Рагот медленно склонил голову.
- Я служу тебе, Довакиин, и я окажу тебе помощь. Но если я окажусь бессилен, то будет не моя вина, поскольку не я властен над пророчествами Свитков. Волшебник, что помогает тебе, знает больше, но не скажет ни слова об этом, ибо он любопытен, словно сам Шор, но не испытывает его любви к творению своего обмана.
- Помоги как сумеешь, - упрямо сказал Силгвир. Бессильно опустился прямо на пол, где переплетения толстых корней мягко скрыла упругая плоть грибного дерева, удобно сел, скрестив ноги и прислонившись к стене. – После убийства Алдуина я почувствовал изменения, но тогда оставался Мираак, и я обратил всю свою силу против него. Я собрал уйму драконьих душ в одиночку, и поглотил ещё и собранные им. У меня не осталось врагов, что могли бы избавить меня от силы, рвущей меня на части. Я не знаю, сколько душ я отдал, чтобы оживить тебя, но моя жажда от этого лишь усилилась. Ты верховный жрец Драконьего Культа, ты должен знать, что со мной происходит.
- Я… догадываюсь, дитя Возможно, - почти неразличимо усмехнулся Рагот. – Я догадываюсь. Но мотыльки давным-давно не поют мне о свершающейся судьбе Vus, и мои догадки могут лишь навредить тебе. Кто вёл тебя по Пути Голоса? Был ли это OdAhViing, любовник штормов Кин?
Лучник покачал головой.
- Нет, Одавинг пытался убить меня, даже когда я прошел путь Юргена Призывателя Ветров. Меня научили Кричать и использовать силу драконьих душ Седобородые – не знаю, существовали ли они в твое время, но Партурнакса ты точно должен знать…
Блеклые глаза Рагота полыхнули бешеной яростью. Жрец стремительно поднялся из-за стола, подался вперед, пронзительно вглядываясь в Довакина.
- PaarThurNax, tahrodiis nikriin, nokin do ok sil faan naal Aka! Я молю Кин, чтобы он был уже мертв за своё предательство, иначе, клянусь собственным именем, я стану тем, кто подарит ему смерть труса!
Силгвир от неожиданности прижал уши. Даже во время боя с Раготом он не видел в нем столь безумной злости; сейчас же в его голосе гремел горький гнев, древний, как сам Драконий Культ. Стрелок заставил себя подняться с пола, чтобы хоть немного подобающе встретить взгляд мага.
- Я не убивал Партурнакса, хотя знаю кое-кого, с кем ты бы отлично сошелся желаниями… я не знаю, где он сейчас. Я искал его после убийства Мираака, но на Глотке Мира его больше не было.
- Он посмел избрать своим убежищем Глотку Мира?! Dur rok fah ok folahzein! – выплюнул Рагот с ненавистью. – Я отправлюсь на Монавен и исполню свой долг служителя Культа. Я поклялся служить тебе, но не пытайся остановить меня, Довакиин: ты не выйдешь победителем из поединка со мной сейчас. Не испытывай Свитки… Герой.
- Ты едва ли знаешь что-то о мире, в который вернулся, - резонно возразил Силгвир. – Возвращение старых долгов не подождет до того, когда ты узнаешь больше?
Рагот настороженно прищурил светло-ледяные глаза, скрестив руки на груди.
- Лучшая библиотека Скайрима из тех, что я знаю – думаю, ты не захочешь отправляться в Апокриф к Хермеусу – находится в Коллегии Винтерхолда. И я могу провести тебя туда как гостя и путешественника, а не как древнего воскресшего лича, на которого немедленно набросятся все маги Коллегии, - спокойно продолжил босмер, невозмутимо глядя на драконьего жреца снизу вверх. – Только пообещай, что не станешь устраивать жертвоприношений прямо на улицах Винтерхолда…
- Я уже сказал, что не трону твоих слуг, Довакиин. Не ставь под сомнение мое слово, - угрожающе процедил атморец. – Мои деяния и мои преступления диктует закон чести, и ни ты, ни кто-либо другой, пусть даже сам великий Шор, этого не изменят. Я отправлюсь с тобой. Но позже я вернусь в Форелхост и пройду по могилам других жрецов, чтобы вернуть их. В Бромьунаре, забытом вашими летописями, снова будут гореть негаснущие огни.
- Ну что же, - философски сказал Силгвир, решив пока не задумываться о перспективах возвращения негаснущих огней в Бромьунар вместе с верховными жрецами Культа, - тогда я советую тебе найти одежду, более подходящую для странствий, потому что к гостю в тельваннийской мантии могут возникнуть вопросы.
Рагот взглянул на багряную с золотыми лентами мантию и поморщился с явной долей презрения.
- Это одеяние дипломата или ученого. Воину подобает носить броню и оружие, а я лишен того и другого: время их не пощадило.
- Броню и оружие можно купить, если закон чести позволяет это, конечно, - с долей скептицизма буркнул Силгвир. От сложностей жизни драконьих жрецов у него уже голова шла кругом.
Рагот неожиданно оказался рядом с ним, бесшумный и неподвижный, словно изваяние.
- Закон Zin не относится к тем вещам, легкомысленные слова о которых прощаются так же легко, - твёрдо и властно произнёс он. – Будь осторожнее со своими словами, эльф. Клятвы верности имеют достаточно много нюансов, особенно когда дело касается Целестиала.
Стрелок успокаивающе махнул рукой, впрочем, ненароком отступив на полшага.