Кончики пальцев Нелота окружила едва заметная золотистая аура свечения – маг не считал северные морозы достойной преградой, Довакин же упрямо ссутулился, пытаясь сберечь тепло в продуваемой горными ветрами легкой кожаной куртке. Его походная одежда служила ему верно на Солстхейме, хранившем на южном берегу тепло Ввандерфелла и дремлющего дыхания Красной Горы, но здесь от неё было не больше проку, чем от алинорских шелков.
Ветер струился меж скалами южных гор быстрее неистового горного потока, но не было слышно свистящих завываний, что сопровождают путников на высоте. Ветер истекал пустотой.
Пустотой и страхом.
Форелхост, древний, невзятый, несдавшийся, холодно смотрел на замерших в его тени живых глазницами смерти. Смерть стала последним его стражем, вечным и неподкупным, и последний оплот Культа, воззвавший к ней, дождался возвращения повелителей, но остался безмолвен и мёртв. Чёрные стены крепости, обглоданные ледяной стужей, служили Драконьему Культу последним знаменем.
И последней колыбелью. Чужаков здесь ждала только гибель.
Нелот испытующе оглянулся на Довакина, но стрелок не двинулся с места, упрямо встречая страх взглядом внимательных темных глаз. Драконьи души встревоженно бились в груди, раскрывая незримые крылья, крича об опасности, шепча о запрете, кровавом и древнем, столь древнем, что его позабыли люди Севера. Но Довакин был охотником, и убивал драконов так же, как убивал валенвудских сенче, ледяных привидений и восставших драугров: они были лишь жертвами его охоты.
Пристало ли ему бояться прислужников своей добычи?..
Он первым шагнул в мертвенные тени Форелхоста, слыша, как шелестит за его спиной багряная мантия мага. Обледеневшее дерево окованных нордской сталью ворот, изломанных давно отзвучавшим Криком, обожгло холодом его ладонь даже сквозь перчатку, но крепость впустила их, равнодушно, как всегда впускает живых в свои объятия смерть.
Форелхост не мог выстоять, и те, кто держал оборону здесь, знали, что ворота не остановят врагов – лишь задержат… быть может. И потому Форелхост был открыт каждому, осмелившемуся ступить под его своды.
Но выпускал обратно он лишь тех, кто сумел сбежать.
- Крипта находится под землей, нам придется пройти несколько ярусов вниз, - тихий голос лучника разорвал затхлый прогорклый воздух и затерялся в паутине и мерзлой пыли. Живой звук здесь, в пустых залах, казался кощунством.
Нелот указал на проржавевшие доспехи, сваленные у дальней стены; с его пальцев сорвался магический светлячок, поплыл вперед, вырывая из темноты побелевший от времени череп под забралом.
- Этому мертвецу лет больше, чем мне, - заметил маг, - и большую часть этого времени он уже был мёртв. Я думал, ты приведешь меня в гробницу, полную драугров.
- Здесь есть драугры, - отозвался Довакин, держась плотных теней, - но я обошёл их стороной. Они не слепы и увидят тебя, если будешь неосторожен, но их можно обмануть или прокрасться мимо. Конечно, мы можем убить их – стрелы, выпущенные из зачарованного лука, действуют на них так же, как и на живых…
- Не советовал бы этого делать, - покачал головой Нелот. – Ты собираешься договариваться с древним покойником, который наверняка умер здесь не в достатке и счастье. Он будет и так не в духе, поверь моему опыту, а если ты перебьешь его людей, он придёт в ярость. Форелхост был последним прибежищем культистов, если моя память по-прежнему мне верна?
- Так и есть. Форелхост был последним оплотом Драконьего Культа под предводительством Рагота, последнего жреца. Солдаты короля Харальда взяли крепость штурмом при помощи мастера Голоса, который проломил ворота, но отступивших культистов нашли уже мертвыми, они убили себя сами, кто оружием, кто ядом. Вода в колодце Форелхоста оказалась отравленной, и от этого погибло больше солдат, чем было потеряно при штурме. Дальше оставшиеся пройти не смогли – проход был опечатан магическим барьером, созданном во время жертвоприношения, а…
- А подобные барьеры держатся много лет, - закончил Нелот. – Любопытно. Откуда ты знаешь это?
- Я нашёл здесь дневник Скорма Снежного Странника, командира отряда, - ответил Довакин. – Возможно, его оставили как предупреждение. Он едва не рассыпался в моих руках от старости.
- Очень любопытно. Ты знаешь, что будить погибшего подобной смертью, скорее всего, кончится смертью и для осмелившегося на подобное безрассудство? – беспечно поинтересовался маг.
- Поэтому ты мне и помогаешь, - невозмутимо откликнулся стрелок. – Обычно драконьи жрецы сразу пытались меня убить. Они чуют присутствие живых куда лучше драугров и, едва почувствовав рядом чужака, разбивают свои саркофаги изнутри, выбираются из них сразу же, и сразу же после освобождения готовы к бою. Кто придумал хоронить мертвецов вместе с их оружием?..
- Очень дальновидный человек, судя по всему.
Чем глубже они спускались, тем ярче сгущались тени Форелхоста. Давящая тишина превратившейся в могилу крепости ощущалась подобно священному запрету ее нарушить; возможно, люди короля Харальда думали, что культисты не заслужили покой в смерти, но у Довакина не было причин считать так же. Он искренне сожалел, что ему приходится прибегать к чарам некромантии, чтобы добраться до утерянных и столь необходимых знаний – но бьющийся в груди свет не позволял ему сомневаться.
Драугры стали встречаться после второго спуска – ещё более сонные и медлительные, чем обычно; легкая иллюзия, которой Нелот укутал себя и спутника, обманула их без труда. Лишь некоторые, те, у которых ярче других горели неживым голубым огнем пустые глазницы, подозрительно всматривались в подрагивающую темноту, сквозь которую шли маг и лучник.
- Почему они не мертвы, Нелот? – шепотом спросил Довакин, провожая взглядом очередного восставшего мертвеца. Данмер задумчиво погладил черную бородку.
- Эти – потому что у Драконьего Культа были свои секреты, которых боялся король Харальд и которых сторонились даже снежные эльфы, а уж они, поверь мне, шли на многое, чтобы добраться до новых знаний. Возможно, их договор с драконами держит их здесь?..
- Алдуин должен был пробудить их, - заметил Довакин. Нелот пожал плечами.
- Я сыт по горло немёртвыми мертвецами из Второй Эры. Нашествие покойников ещё и из Первой – это было бы возмутительно даже для такой своенравной вещи, как Мундус. Все эти пляски с посмертиями очень утомляют, знаешь ли, особенно когда это связано с родственными узами – а это почти всегда связано с родственными узами, поглоти их Обливион.
Довакин не ответил, только скользнул бесшумной юркой тенью мимо нового недремлющего стража к ступеням, ведущим к крипте.
- Алдуин обещал пробудить тех, кто верно служил ему. Как ты думаешь, я бы мог это сделать?
- А зачем ещё, по-твоему, мы сюда пришли? Уверяю тебя, местное окружение и атмосфера довольно угнетающи, и я бы предпочел заниматься запрещенными экспериментами в своей башне, а не в промерзшем старом могильнике. Я уже не в том возрасте, чтобы сбегать в местные гробницы и тайком от соседей воскрешать мертвецов, - ворчливо заметил Нелот.
Босмер заинтересованно уставился на него, на миг даже сбившись с шага.
- А ты сбегал в местные гробницы и тайком воскрешал мертвецов?
- Некромантия запрещена в Морровинде, и пусть Тельванни смотрят на это куда более снисходительно во имя науки и исследований, ставить под сомнение свою репутацию ещё в юности, находясь среди сумасшедших старых параноиков, одновременно являющихся искушенными в магическом искусстве властолюбивыми убийцами, было не самым благоразумным деянием. Ах, молодость, чудные были дни!..
- В Валенвуде жизнь куда проще.
- И отвратительно скучней. Пф! Кто однажды прочёл до конца историю хотя бы одной внутренней интриги заговоров и сделок Тельванни, тот будет только хохотать над жалкими попытками людей изобразить игру в теневую политику, - гордо заявил Нелот. Довакин не стал спорить. О теневой политике в Валенвуде даже мало кто слышал; босмерам, живущим разрозненными небольшими кланами, не было нужды устраивать колоссальные войны за власть. Большую часть конфликтов, вызывающих сомнения, решало Право Воровства, мирно оканчивая спор соперников. Право Воровства было свято. Зачастую Довакин подумывал о том, что, укоренись подобная практика в человеческом мире, всё стало бы куда проще – или куда кровопролитней. Люди договаривались мирно почти так же, как драконы. Или дэйдра.