— Ну, здравствуй, Моника, — сказал незнакомый голос.
— С кем я говорю? — спросила я незамедлительно.
— Это ты узнаешь, когда приедешь к себе домой. Хотя подожди, ты уже не можешь, туда вернутся. Тебя там никто не знает и никто не ждет. Особенно твоя сестра.
У меня защемило небьющееся сердце.
— Что это все значит?!
— Придешь и узнаешь, — сказал голос и бросил трубку.
Я стояла в ошеломлении и не знала, как реагировать.
— Ты слышал?
Оборотень кивнул.
— Я схожу к себе домой, — сказала я и стала собирать вещи.
— Подожди, а вдруг это ловушка и этот псих по телефону, хочет тебя заманить туда, — сказал взволнованно парень.
— Но я не могу, сидеть, сложа руки и надеяться, что с моей семьей все хорошо. Нужно действовать и немедленно, — сказала я и выбежала из номера. Джастин за мной.
Мы подъехали к моему дому и быстро вышли из машины, которую угнали утром.
— Вот оказывается, где ты живешь, — сказал Джастин.
— Да, не богато, но хоть что-то. Мне всегда нравился мой дом.
Я подошла к окну и заглянула. На кухне стояла мама и готовила обед с таким лицом, как будто ей плохо. Папа сидел в гостиной и смотрел выключенный телевизор. Да, да. Он сидел и смотрел в темный огромный экран.
Я постучалась в дверь и жестом показала Джастину спрятаться. Дверь отворилась и на пороге стояла женщина, которая не была похоже на мою маму. Это женщина была не строгая и резкая, не в очках и не покрашенная в каштановый цвет волосы. Это была вялая женщина с осунувшимся лицом, морщинками вокруг уставших и заплаканных глаз, корни волос покрыла седина.
— Здравствуйте, помните меня? Я ваша новая соседка, Моника, — напомнила я ей и взглянула в ее темные от грусти глаза.
От знакомого имени женщина вздрогнула.
— Да, помню вас. Вы что-то хотели?
— Да, у меня родители уехали в отпуск в Майями. А одной дома как-то скучно, вот и подумала, может к вам зайти побеседовать. Если, конечно я вам не помешаю.
Она только покачала головой и отошла в сторону, пуская меня в дом. Я прошла на кухню и села на мягкий с подушкой стул. Мама стала дальше резать помидоры и кидать их в миску.
— У вас все хорошо? — спросила я, как будто невзначай.
Та проигнорировала мой вопрос и стала дальше нарезать, только уже огурцы.
— Может, я могу вам чем-то помочь?
У мамы резко выпал нож и полетел на пол, грохнулся об плитку с таким грохотом, что прибежал отец с гостиной.
— Что случилось? — спросил взволнованно отец, и вдруг заметил меня. — А и вы здесь.
— Здравствуйте, да я пришла к вам в гости. Извините, что без приглашения, просто стало скучно и неуютно находится одной в доме.
Мама подняла нож с пола и стала его мыть. А папа повел меня в гостиную, посадил на диван и стал подбирать слова.
— Вы что-то мне хотите сказать? — спросила я и уставилась на него.
Я пришла сюда выведать информацию, что же здесь произошло, пока я отсутствовала. Для себя несколько недель, для них навсегда.
— Понимаете, Моника, — начал папа и сам вздрогнул. — Наша вторая дочь пропала. Насколько вы знаете, Моника погибла, а Джессику, мы считаем, что похитили. Поэтому мы не в себе, нервные очень, и как потухшие огоньки.
Я набрала в грудь воздуха. Мне так не хотелось врать своему же отцу прямо в лицо, но мне ничего больше не оставалось, так как, если бы я бы им рассказала всю правду, они бы мне не поверили и запихнули бы в дурдом.
— Я вас понимаю, вы потеряли своих детей. Мне кажется, что ваша дочь Джессика найдется. Но я считаю, что, если вы выговоритесь, вам станет легче.
— Вы так думаете? — спросил папа.
Я кивнула, а папа начал свой рассказ. В нем было столько боли и утраты, что у меня самой на глаза навернулись слезы. Он говорил, что Джессику видели в последний раз вчера вечером, когда та заходила к себе в комнату, на утро ее нигде не было. Они обзвонили всех знакомых и даже полицию, все без толку.
— Не переживайте, она обязательно найдется, — сказала я и, обняв его, встала. — Мне пора, спасибо, что поделились своей историей.
Он лишь кивнул и, утерев слезы с глаз, пошел меня провожать. Из кухни вышла мама, у нее лицо было все в слезах. Я подошла к ней и крепко-крепко обняла, та не ожидала такого жеста, но приняла объятья. Молча вышла из дома и пошла по направлению к дороге. Сев на скамейку около кустов, я уставилась в одну точку. Не знаю, сколько я так просидела, пока меня не окликнул Джастин.
— Ты чего здесь сидишь? Как все прошло? — спросил он и сел рядом.
— Я не знала, что нас с Джессикой так родители любят. Все детство, они к нам очень строго относились. Говорили, учитесь на отлично, гулять не пойдете, пока не сделаете уроки. А оказывается, за всей этой маской безразличия и грубости, скрывались родители, о которых мы всегда мечтали с сестрой и братом. Мы всегда хотели, чтобы о нас думали, волновались за нас, заботились. Но их видимо воспитывали по-другому. Им кто-то навязал, что нельзя к детям проявлять тепло и доброту, а только строгость и безразличие. Видимо считали, что мы так будем больше слушаться, — закончила я свой монолог и выдохнула.