— Магическое отравление! — воскликнула Глоха. — Ты хочешь сказать, что мы видим перед собой Источник Яда, подобно тому как бывают Источники Любви, Ненависти, Молодости и так далее?
— Что-то в этом роде, — кивнул Трент. — Если этот Источник не хочет, чтобы ему докучали гоблины, то это самый толковый способ.
— Толковый-то толковый, но беда в том, что мы тоже вынуждены держаться от водицы дальше, как и наши недруги.
— Надо попробовать договориться. У неодушевленных тоже бывают свои желания: почему бы не попытаться заключить сделку?
— Сделку? С водой?
— С заводью. Сдается мне, этот мохнатый заводила в какой-то мере понимает потребности того места, где обитает. Не исключено, что он расскажет нам, чего хочет заводь и чем мы можем быть ей полезны.
Девушки посмотрели на собеседника с сомнением.
— Допустим, он может понимать воду. Но мы-то его понимать не можем.
— Это не проблема. Я могу превратить любую из вас в такой же меховой мяч. Пусть мне неизвестна природа его магического иммунитета против яда — это не имеет значения. Талант есть талант, он действует вне зависимости от понимания. Ну а заводной с заводным точно договорится. Выяснив, что к чему, можно будет прийти к соглашению и с заводью.
— В прошлый раз ты превращал Синтию, так что нынче моя очередь, — сказала Глоха. Не то чтобы вся эта затея внушала ей особые надежды, но ничего лучшего никто предложить не мог.
Подойдя к ней, волшебник щелкнул пальцами, и она, превратившись в волосатый шар, с довольным плюхом свалилась в воду. Ощущение было восхитительным.
Однако шар, уже находившийся в заводи, тут же устремился ей навстречу, оскалив клыки.
— Эй, мохнорылый! — воскликнула она на ставшем понятным не совсем вербальном наречии, увидев, что намерения у него явно недобрые. — Погоди кусаться. Мы с тобой одного племени, давай потолкуем.
— Ты и правда из наших, — удивился шар. — Да никак еще и женского рода. А я мужского. Давай-ка с тобой…
— Погоди, сначала поговорим, — возразила Глоха, чуток ошарашенная таким напором.
— О чем?
— Ну как о чем. Об этой заводи. Как в ней завелась отрава — небось магическим манером?
— Конечно. Разве это не здорово? Никто посторонний меня не беспокоит. Правда, порой мне бывает одиноко. Так что давай…
— А можно эту магию аннулировать? Сделать так, чтобы обычное существо смогло искупаться здесь, не рискуя раствориться?
— Конечно, если Аква захочет.
— Аква. Так что, заводь зовут?
— Ну. А меня Фор. Мы с ней душа в душу живем, но иногда все-таки устаем друг от друга. Так что давай…
Глоха вздохнула. Похоже, у этого заводного только одно на уме, и пока она не успокоит его на сей счет, проку от него не добиться. Конечно, это большая жертва с ее стороны, но в конце концов она совершеннолетняя, а им нужно отсюда выбираться.
— Скажи, чего именно ты хочешь? — осторожно уточнила она.
— Поиграть, чего же еще. У меня невесть сколько времени не было товарища по играм, да и у Аквы тоже. Поневоле затоскуешь.
— Понятно. А как ты собираешься играть?
— Ясное дело как: устроим гонки по кругу, будем плескаться, играть в прятки на дне. Забав предостаточно.
Глоха осознала, что до сих пор понимала заводного неправильно. Она была совершеннолетней, а он нет, и заводилой мог выступать только в детских играх. Впрочем, как раз в этом Глоха готова была посодействовать ему с немалой охотой.
— А ну в пятнашки! — крикнула она и помчалась вперед, подпрыгивая на воде. Как это получалось, учитывая, что у нее не было ни рук, ни ног, ни хвоста, Глоха не понимала, однако двигалась более чем прытко.
— Здорово! — откликнулся заводной, устремляясь вослед.
Глоха нырнула и тут же поняла, что выход из пруда имеется: вода поступала туда из отверстия с одной стороны и вытекала, фильтруясь через решетку, с другой. Стало понятно, почему снаружи вода не отравлена: покидая волшебный пруд, она проходила очистку, становясь безвредной.
Стремясь выяснить, годится ли канал, по которому поступает вода, для бегства, Глоха устремилась туда, но заводной обиженно воскликнул:
— Так нечестно!
— Почему? — спросила она, удерживаясь против течения.
— Потому, что эта дырка не ведет ни в какие забавные места. Это путь на поверхность, а я туда не хочу.
— Прости, я не знала, — извинилась Глоха и метнулась назад. Фор попытался коснуться ее, но она, хотя и дала ему перед этим фору, ускользнула. А вернувшись принялась дразниться: — Заводила-мазила! Заводила-мазила!
— А вот и нет! — обиделся он. — Ничем я тебя не мазал. Ты и убегаешь нечестно, и дразнишься неправильно.
— Ой, прости, пожалуйста! — воскликнула Глоха. — Я хотела дразниться правильно. Как мне искупить свою вину?
— Ничего страшного, — тут же простил он. — Главное, чтобы было с кем играть, а как дразниться, это дело десятое.
— Кстати, Фор, — промолвила она, воспользовавшись моментом, — если бы у вас с Аквой появился постоянный товарищ по играм, могли бы вы пропустить на поверхность трех забавных посторонних.
— Если товарищ по играм останется с нами? Конечно!
— Тогда свяжись с Аквой, Фор, а я уточню у своих, что да как, — уверенным тоном заявила Глоха: она знала, что когда имеешь дело с детьми, взрослая уверенность помогает. Иногда.
— Договорились! — заводной нырнул куда-то в глубь заводи, а Глоха вынырнула на поверхность и крикнула Тренту: