— Так у нее два таланта? — спросила Глоха. — Надо же, а я думала, что ни у кого в Ксанфе такого нет.
— Ничего подобного, — невесело возразил Гранди. — Обеими этими способностями обладает и ее матушка.
— Все равно поразительно! Два таланта…
— Таянт, — произнесла Сюрприз в третий раз, и камушек в ее ручонках превратился в драконий клык.
На сей раз челюсть Трента отвисла так же низко, как и у девушек.
— Транс-фор-мация! — пробормотал он — Превращение неодушевленных предметов! Третий… — он осекся, завидя, что родители выглядят так, будто вот-вот лишатся чувств.
— Вот так Сюрприз! — сказала Глоха. — Сколько же… этого всякого… у нее в запасе?
— Всего один, — сказал Гранди. — То есть я хочу сказать, что за раз проявляется только один. Но какой именно, угадать невозможно.
— Таянт! — произнесла Сюрприз и исчезла. На сей раз челюсти отвисли и у ее родителей.
— Чертовщина! — вскричал Гранди.
— Новый!… — выдохнула Рапунцель.
— Она стала невидимой или переместилась? — спросил Трент.
Рапунцель протянула руку к тому месту, где только что стояла девочка, и с облегчением сказала:
— Стала невидимой.
— Раньше она никогда не вела себя так на людях, — заметил Гранди.
— Возможно, девочка нервничает в присутствии посторонних, — дипломатично отозвался Трент. — Но нам, вообще-то, пора идти.
— Да, — подтвердила Глоха, — мы хотим поспеть к крылатым кентаврам до ночи.
На самом деле они особо не спешили, однако если их присутствие подталкивало малютку Сюрприз к неожиданным выходкам, лучше было и впрямь уйти.
— Ночь! — послышался детский голосок, и вокруг действительно воцарилось ночь. На бархатном небе проступили звезды.
— Всего доброго, — глуховато проговорил Трент. — Звезды дают достаточно света. Мы сейчас рванем…
— Звездочка! — пролепетала девочка — Лванет!
Одна из звезд сорвалась с места и, оставляя за собой светящийся след, устремилась вниз.
— Кто тут про меня говорил? — донесся с неба грозный голос. — Сейчас как долбану!
— Только этого нам и не хватало! — прошептал Трент. — Падающая звезда!
— И очень сердитая, — заметила Глоха.
— Но какая яркая! — воскликнула Синтия. — Какая красивая! Первейшая звездочка на всем небосводе!
— Приятно познакомиться с понимающим народом, — прогудела, полыхнув красным заревом, звезда и вернулась на свое место. Окрестности окрасились красноватым рассветом, и вновь вернулся день. Они стояли на тропе, и им ничто не угрожало, лишь позади, над мазанкой удерживался черный клубок ночи.
— Да, — протянул Трент, — с такой малышкой хлопот не оберешься. Она продемонстрировала самое меньшее пять талантов, и некоторые из них соответствуют уровню волшебницы. Мне бы хотелось помочь ее родителям, но думаю, им придется справляться с этой проблемой самим.
— Да, — согласилась Глоха. До сих пор ей просто не приходило в голову, что яркий талант может быть проблемой для родителей. У этой девочки в слишком раннем возрасте обнаружилось слишком много талантов, которые она пускала в ход как попало и безо всякого понятия. А при таких дарованиях необходимо иметь еще и чувство ответственности.
Они продолжили путь на север и в поразительно короткое время добрались до очаровательной лужайки с большим, крытым соломой домом, выстроенным в виде просторной конюшни. Тут же имелась маленькая кузница, где можно было ковать подковы. Конпутер сдержал слово и вывел путников прямиком к жилищу крылатых кентавров. Без его помощи дорога сюда оказалась бы несравненно труднее и, разумеется, засняла бы гораздо больше времени.
Возле усадьбы кентавров Трент остановился и, обернувшись к Синтии, сказал:
— Теперь, я думаю, пришло время воспользоваться эликсиром молодости, который я получил от Доброго Волшебника Хамфри.
— Но я не хочу никого обманывать, — возразила Синтия. — Никого, а уж меньше всех крылатых кентавров. Это ведь нечестно — вводить их в заблуждение, выдавая себя за ребенка.
— Давай рассуждать так, — промолвил волшебник, — ты, конечно, не ребенок, но и шестнадцатилетней девушкой, строго говоря, считаться не можешь. Однако если придать тебе облик семидесятилетней старухи, это тоже вряд ли можно будет назвать честным и правильным. Ксанф не Обыкновения, хотя некоторые люди даже там ухитряются добиваться того, что их внешность не вполне соответствует возрасту. Мы не собираемся никого обманывать, просто приведем твою внешность в соответствие с обстоятельствами.
Однако Синтия продолжала колебаться.
— Возможно, внешне я стану ребенком, но ведь мои мысли останутся мыслями почти семнадцатилетней девушки. Не думаю, чтобы здешним хозяевам это пришлось по вкусу.
— Моему сознанию, в отличие от облика, полновесных девяносто шесть лет, — сказал Трент. — Скажи, во время нашего совместного путешествия это тебя как-то смущало?
— Нет, ничуть! Ты был превосходным спутником, всегда готовым помочь и, главное, знающим, как это сделать.
— Вот-вот. А будь у меня сознание двадцатишестилетнего молодца, дело могло обстоять совсем по-другому. Скажем, в те моменты, когда ты целовала меня или когда показывала свою грудь, я мог повести себя несколько иначе. Таким образом, видно, что возраст и опыт имеют определенные преимущества.
— Возможно, — согласилась Синтия, но без особой уверенности. — Правда, мне кажется, что будь тебе и впрямь двадцать шесть, это сделало бы наше путешествие… хм… еще более интересным.
Трент поджал губы, однако оставил это высказывание без комментариев и повернулся к Глохе.
— Похоже, у нас возникли некоторые разногласия? А что скажешь по этому поводу ты?
— Мне кажется, тебе следует омолодить ее и представить кентаврам. Пусть они решают, принять ее в семью или нет. Не примут, так пусть остается с нами.
— Но я стану девятилетней! — воскликнула Синтия.
— Только телом.
— По-моему, это очень даже существенно.
— Вот что, — промолвил Трент, желая положить конец затянувшейся дискуссии, — давайте сейчас познакомим ее с кентаврами, а омолодим потом, если это будет признано нужным.