Извращение понятий этим не заканчивается. До Маяковского эпос использовался, чтобы в каждом пробудить такого героя, а в правителях — пробудить желание хоть в чем-то быть на них похожими. Здесь сразу говорится, что Ленин сам по себе лишен каких-либо недостатков, а все сделанное им — выше всякой человеческой критики. Но основой изучения жития святых и мифологического излучения исторических фактов, имевших место в недавней действительности, является не столько доказательством святости героев агиографии, сколько объяснением, каким образом они достигли просветления. Жития святых, как и эпическая поэма, обращаются к душе каждого, пытаясь пробудить нравственное начало. В поэме «Владимир Ильич Ленин» на косвенных сопоставлениях главного героя с Христом — вообще перечеркиваются все прежние нравственные ориентиры, дается понятие о неком «коммунистическом святом», имя которого «каждый крестьянин // в сердце вписал любовней, чем в святцы». Но у нас в классе многие — внуки тех, кого сюда сослали при раскулачивании, так что у первых читателей его поэмы было время убедиться в практической пользе такой образности.
— Вообще-то литература и в самых циничных рассуждениях погрязших в пороках персонажах дает читателю нравственный выбор, — с чувством сказала девочка, — а эта поэма его уничтожает, она с этой целью и написана. Литература позволяет каждому осуществить мечту о подвигах и славе, о захватывающих приключениях, просто потому, что всегда пишется из убеждения, что ее читатель… изначально нравственный человек, по своей природе не склонный к злу, но способный его совершать под дурным влиянием. А здесь, что? Поэма написана из желания доказать, что все читатели, не имеющие партийного билета, должны «лечь и замереть», потому что все они — заведомо хуже ее главного героя, им все надо себя «под Лениным чистить». А я думаю, что нам еще доведется узнать, в каком борделе Ильич проспал первую русскую революцию, как это в 1905 году его «солнцеликость» подкачала…
Сосед девочки, которого она поначалу приняла за автора тетрадки, с грохотом хлопнул крышкой парты, и спохватившаяся Эвриале оборвала юную докладчицу: «Спасибо, пять! Давай дневник!»
В дневник она вложила записку с адресом комнаты, которую снимала в доме у железнодорожного вокзала, пояснив: «Придешь ко мне после уроков, надо твое сочинение на городской конкурс подготовить!»
Раздался звонок, все дети вскочили со своих парт и побежали из класса, воспользовавшись замешательством учительницы, чтобы не получать домашнего задания. Эвриале еще сидела, глядя в окно, опустошенная тем, что услышала, но еще больше — тем, что она увидела в будущем этой маленькой музы. В этой ситуации от нее уже ничего не зависело. Пока довольная собой докладчица собирала вещи, на пасмурном небе на минутку выглянуло солнце. И Эвриале увидела, как в темных волосах девочки золотом сверкнула корона несчастной Каллиопы.
От унылого пейзажа за окном ее заставил оторваться ломкий юношеский баритон: «Извините!» Она обернулась, увидев перед собой поначалу понравившегося ей мальчика. Он в нерешительности топтался у доски и явно дожидался, когда все покинут класс.
— Ты что-то хотел спросить? — мягким контральто помогла она ему начать разговор.
— Нет, я хотел сказать, что вам не нужно писать на нее донос, — твердо выдохнул паренек, предварительно убедившись, что их никто не слышит. И как только ее глаза потеплели, он с такой же безапелляционностью веско добавил: «Я сам дедушке обо всем расскажу! Мой дедушка здесь главный генерал КГБ!»
Эвриале давно не испытывала такой боли. Будто получила удар наотмашь, в наивной беспечности сделав шаг навстречу красивому юноше. Еще испытывая потрясение от неожиданного выступления будущей Каллиопы, она даже не подумала, насколько серьезные и далеко идущие выводы могут сделать слушавшие их дети. Еще не просыпалось ни одной золотой песчинки, но, похоже, Каллиопа уже начинала платить за свой дар, без которого никто из них не сможет сохранить душу.