— Не нужно, — согласился Новицкий. — Потому Алексей Петрович и не отдал такого приказа. Я везу Измаил-хану письмо, в котором командующий Кавказским корпусом генерал от инфантерии Ермолов ещё раз перечисляет преступления, совершенные в Шекинском ханстве, требует наказать виновных и обеспечить в будущем порядок, согласно законам...
— Он выслушает письмо и тотчас о нём забудет, — оборвал его Мадатов на полуслове. — Что дальше?
Сергей поёжился и постарался подбирать слова и фразы как можно круглее и безопаснее:
— Предполагается, что в таком случае нам не следует торопить события, а положиться на время, судьбу, Бога или Аллаха. Измаил-хан ведёт крайне нездоровый образ жизни — пьянствует, распутничает. По имеющимся сведениям он уже тяжело болен, подвержен приступам колик — печёночным, почечным... может быть, геморроидальным, — добавил он и усмехнулся одним уголком рта, зная, что князь не способен оценить его шутку[13].
Мадатов вскочил и зашагал по комнате от стола и до двери. После третьего поворота он снова стал против Новицкого:
— Значит, вот что придумали вы вдвоём, ты и грек этот, как его... Пафнутий...
— Артемий Прокофьевич.
— Ну да, помню его ещё с Виддина. Алексей Петрович знает об этом?
— Возможно, догадывается, — уклончиво ответил Сергей, решив не отрицать очевидное.
Валериан закусил ус, пожевал, отпустил и медленно опустился на стул.
— Скажи, Новицкий, зачем вам это понадобилось?
— Имеются опасения, — заговорил Сергей столь ненавистным ему самому чиновничьим говорком, — что в случае неудачи нашей экспедиции в Дагестан властитель Шекинского ханства может поддаться искушению и выступить заодно с возмутившимся уже Сурхай-ханом. В таком случае наши и без того небольшие силы окажутся зажатыми...
— Я его не боюсь! — гаркнул Валериан.
Он резко наклонился вперёд и схватил Сергея за плечи. В железных пальцах князя Новицкий почувствовал себя то ли кроликом в волчьих лапах, то ли козлёнком в когтях орла. Он постарался расслабиться, оставить лицо невозмутимым, не искажённым ни гримасой испуга, ни безрассудной усмешкой.
— Пусть собирает силы, пусть попробует выступить! Я возьму батальон с двумя батареями, и через полчаса от всей его силы останутся только ошмётки! Но если его не будет, мне трудно понять, Новицкий, куда следует бить. Он негодяй, я это знаю лучше тебя. Я видел людей, которых он запытал до смерти. Армяне, грузины, евреи, татары, русские — все, кто только попался мерзавцу. Но когда... — Валериан растянул губы в улыбке, но глаза его смотрели прямо и жёстко. — Когда его схватит слишком сильная колика, на его месте мы увидим осиный рой. Их окажется слишком много, этих мелких, жужжащих, жалящих. С ними управиться будет куда труднее...
Новицкий собирался ответить, но в дверь постучали знакомым уже образом — три удара. Мадатов отпустил Сергея, выпрямился и крикнул несколько слов по-армянски. Новицкий понял только: «Ты кто?.. Заходи...» На всякий случай он поднялся и поправил кинжал. Но хозяин повелительным взмахом руки приказал ему сесть.
— Что может случиться, если я в доме? Это Софью я так берегу, а о себе и сам позабочусь.
Пожилой армянин, которого Новицкий встретил внизу, по должности вроде комендант замка, уже был в комнате и, склонив голову, ждал, когда же князь прикажет ему говорить. Мадатов кивнул, и комендант быстро выпалил несколько фраз, сопровождая их жестами. Пантомима, сообразил Сергей, обращена была только к нему, к чужаку, не знавшему языка, но всё-таки гостю. Когда Мадатов заговорил, Новицкий уже догадался, о чём шла речь.
— Человек прискакал из-за гор. Привёз письмо и две пули. Одна в бедре, другая около шеи. Много крови потерял, говорить почти и не может. Крепость Чираг в осаде. Пойдём, Новицкий, посмотрим, почитаем письмо.
Во дворе, окружённый стражниками, стоял небольшой конёк, серый как по истинному своему цвету, так и из-за дорожной пыли. Животное, хоть и держалось на ногах, то и дело бессильно роняло голову, натягивая поводья. Всадник выглядел ещё хуже. Сергей только взглянул в его сторону и поднял руку, подзывая вахмистра:
— Поднимайте людей! Седлайте...
Прибывший полулежал в седле, цепляясь за переднюю луку, но, увидев Мадатова, выпрямился, как мог. Одеждой он походил на горцев, но, только заговорил, Сергей узнал в нём человека служилого.
— Ваше сиятельство! Пакет от его благородия капитана Овечкина. Люди Сурхая у крепости. Есть нечего, вода кончается, зарядов почти не осталось.
13
Геморроидальными коликами объясняли смерть в заключении свергнутого императора Петра III.