— Недавняя книга, — вдруг перебил Георгиадис. — 1816 год! Шесть лет назад издано. Откуда она у вас?
— Княгиня Мадатова, жена начальника Карабахского княжества, выписывает книги европейских издательств. Я просил прислать мне что-нибудь на английском. Видите — она предложила мне Байрона, а потом резонно решила, что и эта может чем-нибудь пригодиться.
Георгиадис продолжал листать книгу, бормоча еле слышно под нос:
— Умно... умно... и ведь как вовремя... Умная женщина — княгиня Мадатова. Только ведь каково ей здесь после Санкт-Петербурга, в такой глуши, рядом с неистовым мужем? Да я слышал, он нечасто бывает дома.
Новицкий нахмурился. В голосе Георгиадиса ему послышалась некоторая небрежная ирония.
— Генерал-майор князь Мадатов офицер исполнительный. Загрузил себя работой много больше, чем было ему поручено.
Георгиадис поднял к потолку руки.
— Знаю, знаю. Гусар гусара в обиду не даст... Я слышал, что и командующий очень доволен Мадатовым. Говорил при мне Вельяминову, что одним походом в Казикумых князь сделал больше, чем сам Ермолов двухлетней борьбой на севере.
— Князь умеет говорить с людьми. Он знает... вернее чувствует, чего ждут от него, и потому принимает правильные решения.
Георгиадис резко взглянул в упор.
— Аслан вместо Сурхая?.. Снова объединить два серединных ханства?.. Не знаю, пока не уверен. Но остаётся в самом деле положиться на его знания и чутьё. А что он говорил об... Измаил-хане?
Новицкий напрягся. Тему Артемий Прокофьевич затронул трудную, и отвечать следовало весьма осторожно.
— Он был не согласен. Я остановился у него в поместье на пути в Нуху, и князь... говорил достаточно резко. Он утверждал, что, устранив одного большого мерзавца, мы столкнёмся с сотнями негодяев калибра поменьше. Впрочем, после... — Новицкий замялся, подыскивая слова — ...после решения нашей проблемы мы с князем ещё не встречались.
Георгиадис заложил пальцем книгу и несколько секунд смотрел в угол, морща лоб и поджимая губы.
— Будет обидно, если он окажется прав... Впрочем, об этом после. — Он поднёс томик к глазам и ещё раз оглядел корешок. — Хм, Синд и Белуджистан... Вроде бы далеко от Тифлиса... А ведь княгиня наша умна!
Сергей улыбнулся, вспомнив Софью Александровну, какой он видел её в последнюю встречу — в свободном платье, с повязанной шёлковым платком головой, почти утонувшую в глубоком кресле с длинными подлокотниками, изукрашенными затейливой восточной резьбой.
— Она не считает, что похоронила себя на границе империи. И делает всё, чтобы быть полезной своему мужу и его сослуживцам. Практически её собственные слова.
— Да с этой книгой она, кажется, подгадала. Но — повторяю вопрос — почему вы решили вдруг заняться английским?
Новицкий пожал плечами:
— Соображения довольно простые. Французов мы отогнали на запад, а немцы здесь только те, которых вывез и поселил Алексей Петрович[40]. Но британцы уже почти что под боком. Видны по прямой, даже невооружённым глазом. Персия, Афганистан и вот она, Индия. Они дорожат своими сокровищами, боятся нас и непременно предпримут встречные действия. Поттинджер путешествовал в 1810 году. А соратник его, капитан Кристи, такой же разведчик, потом служил инструктором в армии персов и погиб в одном из сражений с нами. Кажется, при Асландузе[41], когда полки Котляревского разгромили Аббас-мирзу.
Георгиадис медленно и тщательно раскатал загнувшийся угол карты и аккуратно придавил его мемуарами британского лейтенанта.
— Завидуете ему? — спросил он вдруг, резко и прямо вонзившись глазами в лицо Новицкого.
Новицкий спокойно выдержал его взгляд, но задержался с ответом. Он вспоминал разобранные страницы, точные и сильные описания песков пустыни и снегов холодных вершин, и будто наяву слышал, как страшно вопят нападающие бандиты, как хрипло кричат раненые верблюды; чувствовал, как обжигающие ветра сдирают кожу с незащищённого тела, как твердеет горло, которое не смачивали вонючей водой со вчерашнего вечера; вникал в споры мудрейших жителей кишлаков и заставлял себя смотреть, как побивают вора камнями...
— Завидую, — наконец ответил он коротко.
Георгиадис ещё долгие две секунды стоял, изучая лоб, щёки, подбородок Новицкого, а потом неожиданно рассмеялся:
— Это замечательно, Сергей Александрович! Потому что именно о чём-то подобном я и собирался вас попросить. Давайте-ка взглянем на карту. Сейчас мы с вами, здесь, в Тифлисе, почти в середине листа. Вот Кура, вот Арагви, вот Алазань... На восток Каспийское море, Дербент. На севере Кубань, Терек... А что же посередине?
40
Ермолов, несмотря на то, что публично объявлял о своей неприязни к немцам, устраивал в Закавказье немецкие колонии, в частности Екатеринфельдскую.
41
Сражение у реки Аракс, при броде Асландуз, в октябре 1812 года, во время очередной русско-персидской войны. У Котляревского, тогда ещё полковника, было 2000 солдат, у Аббаса-мирзы — около 30 тысяч.