Он попытался утешить её, но девчонка вырвалась и со злостью закричала, что его, - тут ему показалось, что она хотела сказать какое-то слово, но сдержалась, и он даже догадался, какое! - в общем, его женщины обвинили её в воровстве, а также сообщили, что над ней смеётся весь город! Он утратил бдительность, и Соня соскользнула с его колен и попыталась убежать. Он ухватил её за руку и был награждён укусом. От неожиданности Айк вскрикнул и выпустил её! Строптивица убежала в ванную и, он слышал, двигала там что-то тяжёлое, кажется, шкаф. Айк ухмыльнулся: он был счастлив! И опять порадовался: - девочка оказалась настоящей парой вожаку, гордая, независимая. Она встанет рядом с ним во главе стаи, и никто не осмелится бросить ей вызов. Ну, а если такие смельчаки найдутся, - он довольно улыбнулся, - то будут иметь дело с ним. Любой член стаи в поединке может выставить вместо себя любого другого бойца. И всё же жаль, что она не может обернуться. Одно разорванное горло и пара-тройка прокушенных лап навсегда отбили бы охоту у агрессивных волчиц перечить ей. Ну, что же, - он вздохнул, - все мы не идеальны.
Он спустился на кухню и встал у дверей, сурово глядя на экономку. Нет, он совсем не хотел встревать в женские дрязги. Несмотря на неприязнь к его паре, Марфа будет вынуждена смириться, иначе ей несдобровать. Гораздо больше его беспокоили слова Сони о том, что в городе сплетничают об их первой, не слишком удачной, встрече. Он ясно приказал Сергею проследить, чтобы молодые волки, ставшие свидетелями сцены, помалкивали. Но, кажется, кто-то из них посмел ослушаться его приказа. Он решил, что Марфа - именно та, кто в курсе всего произошедшего.
Айк молча смотрел на экономку, скрестив руки на груди и привалившись плечом к косяку. Она мельком глянула на него и продолжила хлопотать у плиты и разделочного стола. Некоторое время оба молчали, а потом она в сердцах бросила нож, которым резала мясо на гуляш и повернулась к нему, вызывающе глядя на вожака: - ну да, я сказала ей, что она в этом доме никто, пустое место, а разве не так? Тоже мне, - она презрительно фыркнула, - нашёл пару! Мало того, что она не волчица, так ещё и маленькая, хлипкая, ветром сдует! Как она на ногах-то стоит, после тебя! Недаром Лорен рассказывала, что девчонка орала, как резаная, когда ты её в лесу трахал!
- Лорен? - Айк насторожился, - я запретил тебе её пускать!
- Да она же меня и не спрашивала! Ключ-то ты ей оставил!
- Понятно. Значит, вы вдвоём оскорбляли и унижали мою жену. - он сказал это тихо и спокойно, но столько сдержанного гнева и угрозы было в его голосе, что экономка съёжилась, низко опустила голову, переминаясь с ноги на ногу. - Ну, продолжай, что ещё рассказала тебе Лорен?
И Марфа Петровна, едва держась на внезапно задрожавших ногах, торопясь рассказала Айку, как Лорен, смеясь, обвинила э-э-э, гостью в воровстве, называла Лесной Бабочкой и сообщила, что жители городка смеются над тем, как она пыталась отбиться от их вожака.
Тот молча слушал женщину, лишь на скулах ходили желваки, тёмные глаза теперь горели жёлтым огнём, а сам он с трудом удерживался от оборота. Не дослушав её до конца, он вышел в холл, достал из кармана куртки телефон: - Сергей, мне нужны эти юнцы, о которых я тебе говорил, - он срывался на рычание, отчего его речь становилась невнятной, - завтра утром они должны быть у заброшенной заимки. - Он отключился, глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, затем набрал другой номер: - Лорен? Завтра в семь утра ты должна быть у заброшенной заимки, - некоторое время он слушал торопливый голосок прежней подруги, которая пыталась очаровать его интимными намёками, а затем, почуяв недоброе, принялась юлить и заискивать, стараясь выведать причину столь раннего свидания в тайге, за несколько километров от города. Наконец ему надоело, и он перебил её: - я приказываю тебе, Лорен, быть завтра утром там, где сказал, - с этими словами он отключился, не зная, как взвыла в страхе волчица, как заметалась в облике зверя по комнате, круша всё вокруг.
Обнимая спящую Соню, тёплую, сладко пахнущую, доверчиво прильнувшую к нему во сне, Айк умиротворённо слушал её тихое дыхание и терзался от необходимости вставать. Пламя гона спадало и уже не опаляло разум обжигающим жаром неудовлетворённого желания, наполняя его сердце тихой мягкой нежностью к худенькой, не слишком красивой, но ужасно строптивой и колючей девчонке, что спокойно спала на его плече. Лишь где-то глубоко внутри настороженно не успокаивался волк, требующий возмездия за обиду, причинённую его паре.