Соня торопливо выскочила наружу, но была остановлена тихим: - ты даже не хочешь поцеловать меня на прощание? - Она сделала вид, что не слышала, захлопнула дверцу и почти побежала по улице, чувствуя на спине его взгляд. Редкие прохожие окидывали её любопытными взглядами, а потом сзади заурчал мощный двигатель, постепенно затихая вдали.
Калитку открыла большая женщина, высокая, широкоплечая, мускулистая, с простецким лицом и носом-картошкой. Соня догадалась, что это и есть сиделка из Междуреченска. Она нахмурилась, резко спросила: - вы волк? Вернее - волчица?
Та улыбнулась растерянной улыбкой, отчего её лицо стало по-детски беззащитным: - н-н-нет, я человек, Жанна, а вы - Соня, да?
Девушка облегчённо кивнула: - да, я Соня, - ей не нравилась мысль, что рядом с беспомощной бабушкой, возможно, день и ночь находился зверь. Она не очень-то доверяла Айку.
Прасковья Агафоновна приподнялась на подушках, всплеснув руками, радостно потянулась к девушке: - Сонюшка! Дитятко! Да что же это! - она заплакала, обнимая внучку.
- Бабуль, ну не плачь, ну что ты, я же нашлась…
- Сонюшка, истосковалась я, места себе не нахожу, - она перевела взгляд на сиделку, стоящую в дверях комнаты и умилённо взирающую на них: - Жанна, ты бы сходила за хлебом-то, наверно уже свежий привезли.
- Я сейчас, Прасковья Агафоновна, - женщина вышла в кухню, и Соня увидела, как она одевает старенькое коричневое пальтишко.
- Деньги-то возьми на комоде, не забудь, - крикнула хозяйка.
- Соня взяла Прасковью Агафоновну за руку, вздохнула: - вот, видишь, как получилось. А теперь вообще не знаю, как всё будет.
- Та ласково погладила её по голове: - всё перемелется, всё забудется, Сонюшка. Тебя в Междуреченск увезли, ведь так?
Соня кивнула, пряча глаза: - бабуль, он меня изнасилова-а-ал! - расплакалась, скривясь и шмыгая носом.
- Гон у них, милая, - вздохнула пожилая женщина, - волк верх берёт над человеком, им в это время тоже несладко, а нам лучше и не попадаться им на дороге. Как же ты - то сплоховала? Неужто Анна не предупредила?
- Предупредила, - кивнула головой Соня, - только я в туалет захотела, ну и попросила водителя остановиться. Вернее, не я попросила, а какие-то девушки, их потом Лесными Бабочками назвали. А я вместе с ними вышла. Они вообще в лес ушли, а пока я в кустики бегала, автобус уехал…
Прасковья Агафоновна грустно привлекла внучку к своей груди, поцеловала пушистые волосы на виске: - не плачь, моя хорошая, что теперь поделаешь. Имя-то его хоть знаешь? Я ихнему главному пожалуюсь, тот накажет, мало не покажется, уж точно.
- Айк его зовут, Айкен Георгиевич!
- Что?! Айк?? Ты не путаешь? - Соня испугалась, увидев, как побледнела бабушка, как схватилась за сердце и болезненно сморщилась.
- Бабуля, тебе плохо?? Ложись скорее, давай, я помогу! Ой, что тебе дать - водички? Таблетки?
- Таблеточку дай, вон на столе упаковка лежит, - тихо ответила Прасковья Агафоновна, - да воды принеси. Сейчас пройдёт, не бойся.
Соня подала таблетку, принесла воды из кухни, растерянно глядя на женщину. Та вздохнула:
- а я-то, глупая, собралась на насильника жаловаться. А он и есть тот охальник, что девичество твоё не пожалел. Ах, Айк, как же так-то? Не похоже на него, никогда Лунный Сын женщин насильно не брал, и волка своего из-под контроля не выпускал. Сильный он, Айк-то, хоть жестокий, да справедливый, недаром вожак волчьей стаи.
Соня слушала, раскрыв рот. - А почему сын там чей-то, ты сказала?
- Лунный, Сонюшка. У него мать была казашка, степная волчица. Вот и назвала ребёнка Айкеном - Лунным Сыном. Ну, почему была, - оговорилась Прасковья Агафоновна, - она и сейчас есть. Его родители в Казахстане живут. Не смогла она привыкнуть к нашей тайге, душно ей тут кажется, воли нет. А отец с ней уехал, пара они, друг без друга не могут.