Прямо напротив подъезда располагалась детская площадка с песочницей, обязательной металлической горкой и качелями. Раскуроченные скамейки полукругом охватывали замусоренную площадку, а прямо за ними боролись за выживание чахлые молодые деревца.
Айк с омерзением оглядел место, где, как он предполагал, ему придётся провести немало дней. У дальнего подъезда он углядел унылого вида мужичонку, лениво шаркающего метлой по тротуару. Вздохнув, Айк направился к нему. Тот поднял покрасневшие, заплывшие глаза пропойцы на подходившего мужчину.
- Что, тяжко? - Тёмные глаза смотрели насмешливо, и мужичонка издал горестный мученический вздох всем видом показывая, что нет тяжелее состояния, чем утреннее похмелье. - Я заплачу тебе, если ты сейчас найдёшь несколько досок с гвоздями и отремонтируешь скамейки на детской площадке у второго подъезда. - В глазах мужика появился живой блеск, он с интересом оглядел хорошо одетого господина.
- А вы кто будете? Из управляющей компании, что ли?
- Какая тебе разница? Я заплачу, если не будешь время тянуть. Да или нет? Если тебе лень, я поищу кого-нибудь другого.
- нет-нет, я сейчас сделаю, а деньги точно отдадите? - дворник выжидательно посмотрел на Айка, и тот усмехнулся:
- точно отдам, иди.
Доски нашлись быстро. Как подозревал Айк, их просто оторвали от скамеек у другого дома, но ему не было до этого дела. Он с презрением думал о людях, смеющих свысока смотреть на волков, но уступающих им в порядочности, благородстве, здравомыслии да и во многом другом.
Скамейки были отремонтированы, и Айк обосновался на одной из них, самой дальней, прикрытой от прямого обзора со стороны подъезда металлической горкой. Он просидел весь день, до позднего вечера, но Соня так и не появилась. Осталось тёмным и окно в её квартире. Матери, гуляющие с детьми на площадке, подозрительно посматривали на высокого широкоплечего мужчину с гладко выбритым, обветренным лицом и суровым взглядом тёмных глаз, но он не обращал ни малейшего внимания ни на них, ни на детей, и женщины успокоились.
Вечером Айк вернулся в гостиницу. Приняв душ и переодевшись, он спустился в ресторан. Уже перед сном набрал номер полковника Лукьянова: - Эдуард, здравствуй.
- Айк? Что-то случилось? - голос полицейского был встревоженным, и Айк усмехнулся:
- ничего не случилось, успокойся. Я думаю, ты в курсе, что Соня уже дома.
Тот облегчённо вздохнул: - да, знаю. Спасибо, что не стал создавать нам проблем. И, кстати, родители и девушка что-то не торопятся подавать заявление о похищении и изнасиловании. Ты заплатил им, что ли?
- Нет, мне кажется, это прозвучит оскорбительно, да и зачем? Я всё равно добьюсь, что она выйдет за меня. Понимаешь, Эдик, у меня теперь, когда она нашлась, все мысли только о ней. Невозможно даже представить, что я буду жить один, в то время, как она останется без моей защиты. Нет, тебе этого не понять, вы другие. Может, это и плохо, что у нас животные инстинкты по опеке и защите своей самки превалируют над человеческими чувствами, но с этим ничего не поделать. Да, наша любовь более…э-э-э…агрессивная, более собственническая и я почувствовал это впервые. Я не могу спать, не могу есть и думать о делах, все мысли обращаются к ней.
- Слушай, Айк, а ваши врачи - они ничем не могут помочь в таких случаях? Ну, транквилизаторы там, или ещё что-то? - Лукьянов был искренне озабочен и в его голосе звучало сочувствие.
- Не бери в голову, Эдик, - усмехнулся оборотень, - я к тебе по другому вопросу: найди мне адрес родителей Сони. Она не живёт в своей квартире, а адреса родителей я не знаю.
- Э-э… ты что, в Красноярске, что ли? - чувствовалось, что Лукьянов удивлён.
- Конечно, - раздраженно ответил собеседник, - я тебе о чём талдычу-то целых десять минут? Что не смогу без неё жить, что последую твоему совету и стану за ней ухаживать!
- Поня-я-ятно, - протянул ошарашенный полковник, не став уточнять, что о своём приезде Городецкий как раз и не говорил. - Так, может, встретимся? Ты где остановился? Давай, я к тебе приеду. Или ты ко мне домой приезжай?
- Нет, ты приезжай ко мне в гостиницу. Тут внизу неплохой ресторан, посидим, поговорим.