Не особенно церемонясь, полюбопытствовала насчёт мужчин и пояснила свой интерес: - не хочу, чтобы мою квартиру превращали в бордель.
Соня энергично замотала головой: - нет-нет, не беспокойтесь, никаких мужчин не будет! Только вот… - она неуверенно посмотрела на женщину, - понимаете… я беременна, осенью рожать…
Та скептически хмыкнула: - а муж где?
- Муж… - Соня закусила губу.
Аллочка торопливо влезла в разговор: - разошлись они! Он о детях даже и не знает!
- О детях?? - Глафира Астафьевна, нахмурившись, смотрела на Соню.
- Э-э, мне сказали, что у меня будет двойня, - упавшим голосом пояснила Соня и подумала, что, кажется, симпатичная квартирка ей не светит. Но старушенция, чуть запнувшись, бодро махнула рукой:
- ну, где один, там и два! Только жить-то ты на что будешь? Или с благоверного алименты стребуешь?
- Не-ет, - Соня потупилась, - не нужны мне его деньги. Я работать буду, а пока дети маленькие, родители немного помогут, да у меня и свои деньги на первое время есть.
- Ладно, девонька, можешь переезжать, оплата за месяц вперёд, ключи я тебе сейчас отдам. - Глафира Астафьевна сняла с крючка у двери пару ключей и протянула Соне.
Уже полгода Соня жила в Ачинске. Родители перевели ей деньги за проданную квартиру, так что она смогла купить кроватки для малышек и множество всевозможных мелочей. Да, теперь ей было известно, что родятся две девочки. Это знание далось ей тяжело: Соня не спала полночи, вспоминая, как под воздействием ультразвука при исследовании дёрнулась и сжалась в комочек сначала одна кроха, а потом другая. - Наверно, им было ужасно больно, - терзалась она и жалела, что не знала об этом. Тогда её никто не смог бы заставить идти на УЗИ.
Иногда она звонила родителям и бабушке, а чаще всего они звонили ей сами, в целях экономии её денег. Мама волновалась о здоровье её и детей, а папа сообщал, что её ищут. Пару раз наведывался участковый, ненавязчиво и вежливо интересовался, куда выехала их дочь. Получив категорический отказ, больше не появлялся.
Соня общалась с Аллочкой и искала работу. С этим было плохо. Деньги быстро таяли, потенциальные работодатели отводили глаза от её живота и неловко объясняли, что вакансии, о которых они сообщали на биржу труда, уже заняты.
Подруга её утешала и, размахивая руками с зажатыми в них ножницами и расчёской, нецензурно характеризовала тех, кто отказывал Соне.
Боясь, что Айк её найдёт, она не зарегистрировалась по месту жительства и теперь, порой думала, что если бы её приняли на работу на какое-нибудь предприятие, ей пришлось бы отметиться в паспортном столе.
Ей всё же пришлось встать на учёт в женской консультации. Родов Соня ужасно боялась, несмотря на утешения Аллочки. К счастью, там интересовались только наличием страхового полиса.
Целыми днями, когда она поняла, что искать работу бесполезно - беременную ни за что не возьмут, Соня пропадала у подруги. Она с удивлением отмечала, как резко изменилась Аллочка. Её красота, когда-то очень яркая, кукольная, несколько поблекла под влиянием жизненных невзгод. Она, по-прежнему, выражалась очень прямолинейно и с широким применением матерных слов, но её мечты о выгодном замужестве отодвинулись даже не на второй, а на третий-четвёртый план. Приоритетным стало благополучие Аполлоши. Аллочка оказалась прекрасной матерью. Она много работала и уже приобрела некоторую известность среди жительниц окрестных домов. Заниматься сыном ей было некогда, он рос, как пырей, без каких-либо ограничений. Его кормили, когда он просил, засыпал - когда хотел спать. Не раз Соня находила ребёнка, приткнувшегося в углу за диваном, сладко спящего. Навещая подругу, она перво-наперво умывала чумазого малыша и меняла многократно описянные и подсохшие колготки. Отвлекаясь от очередной клиентки, Аллочка благодарно улыбалась ей, не выпуская ножниц из рук. Тем не менее, Аполлоша был здоров, весел, а отмытые Соней щёчки ей так и хотелось расцеловать, что она и проделывала.
Сонина беременность протекала спокойно, без неприятных осложнений, и даже утренняя тошнота и рвота прекратились. Она с удовольствием возилась с малышом и даже подолгу гуляла с ним, пока мать трудилась над чьей-нибудь причёской.