Отставая, перестраиваясь из ряда в ряд, он не выпускал её из виду и всё время, сам того не замечая, шептал: - всё хорошо, милая. Теперь у нас всё будет хорошо.
Соня вышла от Аллочки и направилась домой, раздумывая, какую бы ещё найти работу. Денег не хватало даже на питание после оплаты квартиры и коммунальных платежей. Она была готова мыть подъезды в своём доме, хотя и не представляла, как смогла бы выкроить на это время. Ну, в конце концов, можно сократить время на сон, ведь это же не каждый день. Но оказалось, что место занято, хотя она и не припоминала, чтобы кто-то наводил в подъезде чистоту.
Сейчас Соня принесла подруге деньги, которые занимала у неё две недели назад. Начинался сентябрь, и она ломала голову над тем, как выкроить средства для покупки двух курточек для Олюшки и Надюши. А ещё нужны тёплые ботиночки и, желательно, утеплённые резиновые сапожки или что-то другое, потому что вот - вот польют холодные дожди, которые принесут слякоть и распутицу. Девчонки вовсю пытались ходить и сердились, когда мать старалась как-то ограничить их свободу, так что на прогулке в коляске их не удержишь.
Коллеги Аллочки принесли несколько курток, они были великоваты, но Соню угнетало то, что они имели, прямо сказать, нищенский вид. В своё время им здорово досталось от непоседливых малышей. Соня вздохнула, погружённая в свои мысли: даже если попытаться привести курточки в божеский вид, оставалась проблема обуви. Свои старые - престарые ботинки она хотела отдать в мастерскую. У одного из них отвалился каблук.
Поднявшись на этаж, она занесла Дарье Никаноровне купленные для неё лекарства и забрала домой детей. Малышки что-то лопотали на своём, лишь им понятном языке, цепляясь за материнские руки и категорически настаивая на возможности идти своими ногами.
В прихожей Соня торопливо сняла куртку, джинсы и туфли, спеша переодеться в домашнее и вымыть руки. Она ещё кормила грудью, но молока уже не хватало, так что следовало подогреть детское питание, чтобы потом докормить не страдающих недостатком аппетита дочерей.
Звонок в дверь несказанно удивил её. Очевидно, Дарья Никаноровна что-то не поняла в принесённых лекарствах, так что следовало быстренько ей помочь и заняться детьми.
У Сони от неожиданности подкосились ноги, когда она, распахнув двери, увидела стоящего перед ней…Айка! Если бы она не уцепилась за косяк, то наверняка шлёпнулась на попу самым постыдным образом. Он дёрнулся подхватить её, но замер на полпути, увидев, какой ужас плеснул в её глазах, как смертельно побелело лицо. Жалкий всхлип вырвался из её груди и она замерла, глядя на него, парализованная его внезапным появлением.
Айк растерялся, болезненно поморщился: - здравствуй… Соня…
- Ты!! Зачем?! Нет,… не хочу!! - Её глаза лихорадочно зашарили по маленькой прихожей в поисках чего-то, чем можно защититься, что могло бы противостоять ему.
Он на секундочку прикрыл глаза, потом тихо шепнул: - выслушай меня, прошу. Соня, я… так долго тебя искал…
Она с силой толкнула дверь, пытаясь захлопнуть, но он спокойно её задержал и вошёл, притворив за своей спиной и не сводя с Сони пылающих янтарным огнём глаз.
- Почему ты так испугалась, родная? Ты знаешь, что ни словом, ни делом я не способен тебе навредить. Позволь мне, пожалуйста,…
- Ненавижу!! Будь ты проклят, зверь!! - подняв кулаки, Соня бросилась за него. Заливаясь слезами, захлёбываясь рыданиями она колотила его по груди, по плечам, по лицу. Догадавшись, разжала кулаки и рванула коротко остриженными ногтями гладко выбритые щёки, плотно сжатые губы и твёрдый упрямый подбородок. По четыре полосы с двух сторон его закаменевшего лица набухли кровью, но он не пошевелился, не удержал её, терпеливо снося экзекуцию. Она вновь ударила его крепко сжатым кулаком, и из разбитого носа закапала кровь.
Соня отступила, с отвращением глядя на свои руки. Рыдания сотрясали тело, в глазах темнело.
- Соня… - она содрогнулась от звуков его голоса, закрыла лицо руками, отступив назад споткнулась о банкетку сзади и плюхнулась на неё. Он присел перед ней на корточки, осторожно отвёл руки, заглядывая в лицо. Кровь капала на костюм и светлую рубашку. Айк вынул носовой платок и прижал его к носу: - ты меня так разукрасила, что люди будут теперь шарахаться, - он гундосо говорил, и Соня слышала в его голосе улыбку. Она открыла глаза. Его исцарапанное лицо было совсем близко, тёмные глаза смотрели виновато и ласково, а уголки рта чуть подрагивали в намёке на улыбку.