— А мог бы человек со специальной подготовкой вас превзойти?
— Сильно сомневаюсь. Моя собственная подготовка была не хуже специальной. Никто не проводил с людьми так много времени, как я. Когда-то я прошел пять курсов тренировки памяти, но до многих хитростей додумался сам… Я верю в общие корни человечества и примерно равные способности людей. Тем не менее некоторые — скажем, один человек на пятьдесят — своими способностями, если не сказать породой, превосходят соплеменников — и своим кругозором, и умением усваивать информацию, и приспособляемостью. Я именно таков — один из пятидесяти. Общение с людьми — моя специальность.
— А может человек, еще более тренированный, чем вы, но обделенный другими способностями, хорошо знать сто тысяч человек?
— Может. Но смутно.
— А четверть миллиона?
— Думаю, нет. Он может заучить их лица и имена, но знать самих людей — вряд ли.
Потом Энтони пошел к философу Габриелю Минделю.
— Мистер Миндель, сколько людей вы знаете?
— Знаю как? Как таковых? Или как самих по себе? А может быть, per suam essentiam, то есть как сущности? Или ты имеешь в виду ab alio — как других? Или как hoc aliquid — вещь в себе? Тут есть тонкие различия. Или, быть может, ты подразумеваешь изначальную субстанцию? Или умопостигаемую сущность?
— Что-то между последними двумя. Скольких вы знаете по имени, в лицо или с некоторой степенью близости?
— По истечении многих лет я запомнил имена кое-кого из коллег — наверное, около дюжины. Мне хорошо известно имя моей жены, и я почти не запинаюсь, когда произношу имена моих отпрысков… ну разве что на мгновение. Но ты, скорее всего, пришел не по адресу, зачем бы ты ни пришел. Я плохо запоминаю лица и имена, это общеизвестный факт. Меня даже называют, vox faucibus haesit, рассеянным.
— Да, вашу репутацию я знаю. Но вы вполне могли бы мне помочь теоретически. Скажите, что ограничивает совокупные способности человеческого разума? Что его сдерживает?
— Тело.
— Каким образом?
— Мозг — это тюрьма. Сознание ограничено мозгом. А тот, в свою очередь, ограничен черепом. Мозг не может вырасти больше, чем позволяет емкость черепа, хотя в обычных условиях мы используем всего одну десятую часть серого вещества. Только бестелесное сознание, согласно эзотерической теории, не имеет ограничений.
— А согласно практической теории?
— Теория не может быть практической.
— Значит, у нас нет опыта наблюдений за бестелесным сознанием, и нам не известны его возможности?
— Опыта наблюдений нет, но ничто не мешает изучать его возможности. Здесь нет противоречия. Можно рационально рассматривать иррациональное.
Потом Энтони пошел к священнику.
— Как много людей вы знаете? — спросил он.
— Всех.
— Это маловероятно, — сказал Энтони после короткой паузы.
— Я возглавлял двадцать разных приходов. Выслушивая по пять тысяч исповедей ежегодно, я вправе утверждать, что знаю человечество.
— Но я имел в виду не человеческую психологию, а конкретных людей.
— Если так, то я знаю примерно десять человек хорошо, и пару тысяч — похуже.
— А может кто-то знать сто тысяч людей? Или полмиллиона?
— Разве что медиум. Не могу сказать, каков количественный предел у этого знания. Но у человека непросветленного предел есть точно. Причем во всех сферах.
— А просветленный знает больше?
— По-настоящему просветленным может быть только тот, чье тело уже умерло. Если ушедший в потусторонний мир обретает блаженное видение, тогда он способен знать всех, кто жил с начала времен.
— Все миллиарды людей?
— Все.
— С помощью того же самого мозга?
— Нет. С помощью того же самого сознания.
— Тогда не должен ли даже верующий признать, что разум живущего — вещь очень условная? И что связь, которую он имеет со всеобъемлющим сознанием, весьма незначительна? Разве может сознание остаться прежним, если с ним происходят такие изменения? Это все равно что утверждать, будто полное ведро вместило в себя океан, хотя оно всего лишь до краев заполнено водой. Вы говорите «с помощью того же самого сознания». Как сознание может быть тем же самым?
— На этот вопрос у меня нет ответа.
Тогда Энтони пошел к психологу.
— Сколько людей вы знаете, доктор Ширм?
— Я мог бы отмахнуться от вопроса и сказать: столько, сколько мне нужно. Но это неправда. Я люблю людей, что редкость для моей профессии. Что ты хочешь выяснить?
— Сколько людей может знать один человек?